Игорь Атаманенко - Операция «Пророк»

Перед отъездом в Союз американцы прикрепили к Макарову репетитора по шифровке, который обучил его самостоятельно выходить на связь. Но, видно, ускоренный курс молодого бойца невидимого фронта впрок не пошёл. Уже в Союзе Макаров принял шифрограмму из ЦРУ, а вот на связь выйти не смог. В общем, следующие восемь лет Макарова никто не беспокоил. Поэтому в 1986 году по прибытии в Барселону на должность первого секретаря консульского отдела Макаров уже поверил в то, что американцы о нём забыли. И вдруг в баре к нему подсаживается человек и передаёт привет от последнего оператора. И новое задание: Макаров должен по списку, составленному американцами, вычислять, кто из сотрудников нашей дипломатической миссии в Испании — «чистый» дипломат, а кто работает под «корягой». На этих агент составлял подробное досье…

Через год у Макарова сдали нервы, и он досрочно по болезни убыл в Союз… Перед отъездом американцы вручили ему дополнительное снаряжение и ещё несколько тысяч на мелкие расходы…

Три месяца назад они в радиограмме выразили беспокойство состоянием его здоровья и порекомендовали обратиться за консультацией и медицинской помощью к «ЛЕСБИЯНЫЧУ». Ну а теперь вот «ДУБ» ему весточку по почте переслал… Свидание назначил на послезавтра в Шереметьево.

Пока Макарова убедить в целесообразности выхода на явку не удалось, ну да время ещё есть… Думаю, сегодня-завтра уговорим…

Похоже, «ДУБУ» надо провести визуальный контакт, чтобы воочию убедиться, что «КАСАБЛАНКА» — это рабочий псевдоним Макарова — жив и пребывает на свободе. Заодно и встряхнуть его, напомнить, что агенты судьбу не выбирают, за них это делают прикрепленные к ним операторы…

Их контакт в Шереметьево надо будет на плёнку снять. Присовокупим вот это, — генерал кивнул на стол, — плюс заявление самого Макарова и всё. Весомая доказательная база шпионской деятельности «ДУБА» на территории России сформирована… Следующим нашим шагом должно стать направление Макарова к «ЛЕСБИЯНЫЧУ» на консультацию, вот тогда можно считать, что мы располагаем доказательствами вины профессора, которые не стыдно будет следствию и суду представить…

— Может, я чего-то не понимаю, Леонтий Алексеевич… А как же захват профессора с поличным во время передачи видеоплёнок «ДУБУ»?

— А захвата не будет, — бесстрастно, как нечто давно решенное, сообщил Карпов.

— Так зачем же тогда «Баррикаду» было возводить, товарищ генерал?!

— Для того и возводили, чтобы получить аудио-видео доказательства шпионских козней «ДУБА» и «ЛЕСБИЯНЫЧА». А потом, в ходе беседы, представим их профессору. Вербовочной беседы, разумеется… Почему бы нам не перевербовать его? Нашей Службе агент-двойник не помешает, как считаешь, Олег Юрьевич? Мы ведь с тобой за оглушительными разоблачениями не гонимся, «очки» перед Политбюро зарабатывать не собираемся! А раз так, то зачем нам кавалерийские наскоки, захваты? Пусть их омоновцы проводят, наше дело — думать, вербовать, добывать добротную информацию, а противника снабжать ложными сведениями…

— Но и разоблачать… иногда, — подал голос Казаченко.

— Да! И разоблачать тоже, но не в ущерб делу. Выявив и разоблачив, надо, прежде всего, думать, стоит ли из этого вселенский потоп устраивать! Ну, взяли мы «ДУБА» и его московского резидента — «ЛЕСБИЯНЫЧА», наделали шуму в СМИ, получили по благодарности в личное дело, что с того? Завтра место этих двух займут два десятка им подобных! Перевербовать «ЛЕСБИЯНЫЧА» и превратить его в устойчивый канал продвижения противнику «дезы» — вот это дело! А чтобы захват провести — ума большого не требуется…

Казаченко понял, что генерал, говоря о возможности перевербовки «ЛЕСБИЯНЫЧА», не импровизирует, а опробует на нём заготовленные аргументы, которые затем представит председателю КГБ Владимиру Крючкову. И лучше, если доводы в пользу привлечения профессора к сотрудничеству с нами будут обкатаны в споре.

Олег сделал вид, что увлечён идеей и поддержал предложенную дискуссию.

— Пойдёт ли профессор на это?

— А ему деваться некуда! Следи за мыслью. Я долго размышлял над тем, что могло подтолкнуть семидесятилетнего потомственного интеллигента к сотрудничеству с американцами и англичанами. МОССАД я пока исключил, так как его уши в этом деле не просматриваются…

Я пришёл к выводу, что единственной причиной его сближения со спецслужбами является намерение вывезти за кордон фамильные драгоценности. Они, судя по фотографиям, сделанным Иващенко во время обыска, представляют не только материальную, но и историческую ценность. Легально вывезти такие предметы через таможню невозможно, да профессор и сам не рискнёт тащить их в портфеле через границу…

Да, кстати! Я ознакомился со справкой Аношина о заграничных вояжах домработницы «ЛЕСБИЯНЫЧА». Твои выводы и заключения разделяю полностью.

Действительно, все эти банки с компотами, бутыли с самогоном, сало, завёрнутое в газету, — всё это не что иное, как камуфляж. Отвлекающий маскарад. Расчёт на то, что таможенники и пограничники, приняв тётю Клаву за провинциальную недотепу, глубоко копать не будут: ну что с неё взять, с этой деревенской клуши! А она тем временем регулярно вывозила вещицу-другую из коллекции Шильбаумов. Во всяком случае, серег, колье и браслетов, о которых покойная Прозоровская рассказывала «КОНСТАНТИНОВУ», среди драгоценностей не оказалось. Значит, бабуля сумела доставить их хозяину, когда он проживал за границей… А что? Пообещал ей «ЛЕСБИЯНЫЧ» безбедную старость где-нибудь на Капри, и превратилась тётя Клава в вьючного мула-контрабандиста… Потом то ли у бабули нервы сдали, то ли у профессора. Рисковое это предприятие — возить бесценные сокровища, минуя столько границ. Да и ожидание их доставки, каких нервов стоило!

Не исключено, что профессор к тому времени уже вошёл в контакт со спецслужбами и понял, что в их лице может обрести надёжных помощников в деле перемещения за кордон уникального наследства…

Как говорил незабвенный Райкин: «Режьте меня на куски, ешьте меня с маслом, пишите с меня шаржи» , — так вот, делайте со мной, что хотите, но у меня нет сомнений, что доминантой поведения «ЛЕСБИЯНЫЧА» при его сближении с представителями СИС и ЦРУ являлось намерение вывезти за границу семейные реликвии… Возможно, на принятие им окончательного решения работать против нас повлияла и боль за репрессированного отца, и горечь обиды за то, что его обошли с Госпремией. Вполне может быть! Но ядро мотивации его поступков лежит именно в этой плоскости — в желании найти помощников в перемещении драгоценностей за рубеж… Нет-нет, это не умаляет его вины за умышленное причинение вреда СССР в виде пособничества противнику. За это он ответит в полной мере. Вопрос в том, как?