Дения Кобба - Берия. За что его не любят…

В то же время Берии предоставлялась полная свобода в руководстве наркоматом ВД, как бы абсурдно это ни звучало, но в тех реалиях крупным хозяйствующим субъектом, на тот момент активно занимавшимся строительством и производством. К тому же Берия получает повышение, так как в марте решением Политбюро образовывается Бюро Совнаркома СССР, «облеченное всеми правами СНК СССР».

Берия входит в число шести заместителей председателя СНК СССР В. М. Молотова. Кроме Берии Л. П. в состав Бюро вошли: Вознесенский Н. А. – первый заместитель, а также Микоян А. И., Булганин И. А., Каганович Л. М., Андреев А. А.

На Бюро Совнаркома возлагались следующие задачи: подготовка квартальных и месячных народнохозяйственных планов бюджета и военных заказов с внесением на утверждение ЦК ВКП(б) и СНК СССР, утверждение квартальных и месячных планов снабжения, квартальных кредитных и кассовых планов, месячных планов перевозки; решение текущих экономических и административных вопросов и вопросов культурного строительства.

Согласно распределенным полномочиям, Берия должен был контролировать работу госбезопасности, т. е. формально сохранить контроль над всей структурой карательных органов. Однако на практике кураторство и непосредственное руководство – вещи разные. Поэтому с февраля Берия был фактически отстранен от деятельности наиболее важного инструмента и внутренней, и внешней политики СССР – НКГБ.

Но этот период продолжался недолго. С началом Великой Отечественной войны Берия получил все свои полномочия назад. И это – еще одно подтверждение предположений о причинах решений Сталина в феврале – марте 1941 года.

События 1941 г. поставили множество вопросов историкам: как вышло, что, обладая таким колоссальным аппаратом государственной безопасности, имевшим развитую сеть агентов во многих странах мира и крупных высокопоставленных осведомителей, политическое руководство страны в лице прежде всего самого Сталина не смогло правильно оценить намерения Гитлера и должным образом не отреагировало на обстановку вокруг западных советских границ, что в итоге привело к столь тяжким потерям, недопустимо тяжким и невосполнимым, в начальный период войны.

Версий по этому поводу бытует великое множество, начиная от официальной, сформулированной советской историографией, до таких как, например, предположения Суворова-Резуна (если, конечно, это его версия, а не обобщенная и специально подготовленная каким-либо аналитико-пропагандистским отделом).

В то же время разобраться в этой проблеме не так-то просто, так как она содержит в себе слишком много направлений и фактов, каждый из которых при ближайшем рассмотрении исследователем может показаться решающим, но в таком случае оттеняются все остальные стороны проблемы.

Основная трудность заключается в том, что ввиду сложившихся в СССР и Германии специфических политических режимов, где фактор воли вождя имел определяющее значение, прогнозирование развития ситуации было чрезвычайно затруднено, а следовательно, допущенный просчет советского руководства – не что-то из ряда вон выходящее, а вполне объективная вещь.

Такие ошибки были и в последующем, причем как у той, так и другой стороны.

Советская разведка имела в Германии разветвленную агентурную сеть. Ранее уже говорили о возобновленных Берией еще в 1939–1940 гг. контактах с группами Харнака, Шульце-Бойзена, Кусхоффа и Штебе, Лемана… Были и другие источники, в частности Рихард Зорге, князь Радзивилл – друг Геринга (в вербовке Радзивилла Берия принимал личное участие), актриса Ольга Чехова, неоднократно бывавшая на приемах у Гитлера; как правило, все они работали непосредственно на связи с Берией.

По-видимому, были и источники, которые до сих пор остаются не рассекреченными Службой внешней разведки России. Но анализ тех документов, которые опубликованы, и воспоминаний лиц, имевших доступ к подобной информации, говорит о том, что сведения, поступавшие по разведканалам и конфиденциальным дипломатическим каналам, имели очень противоречивый и непоследовательный характер.

Дата начала войны менялась множество раз, по сообщениям разведчиков, что, как оказалось в дальнейшем, отражало реальные процессы, происходившие в Германии, но это создавало атмосферу недоверия к сообщениям разведчиков и сомнения в достоверности предоставляемых ими сведений, что в конечном итоге сказалось на неправильной стратегической оценке сложившейся ситуации, повлекшей такие катастрофические последствия в начале войны.

Л. П. Берия был один из тех, кто отвечал за безопасность государства в момент, когда оно столкнулось, быть может, с самой страшной угрозой за всю историю своего существования. Буквально до последних часов перед началом войны работа в наркомате шла по обычному графику. К примеру, еще в субботу, 21 июня, Берия отдал распоряжение об организации особой группы с целью проведения разведывательно-диверсионных акций в тылу противника в случае начала войны и предотвращения подобного рода действий с германской стороны, вроде тех, что они устроили в Польше в1939 г.

Но напряжение все-таки ощущалось всеми, и поэтому работа в Кремле в эту ночь не прекращалась, и Берия был там. Он участвовал в вечернем заседании «узкого круга руководителей» в 19 часов 21 июня, на котором присутствовали: Сталин, Вознесенский, Молотов, Ворошилов, Берия, Маленков, Тимошенко, Кузнецов, а затем уже в половине пятого утра Берия. Мехлис, Тимошенко, и Жуков обсуждали в кабинете Сталина заявление германского руководства, переданное послом Шуленбергом, и сообщения с границы.

Еще до нападения на СССР Берия, отвечавший за госбезопасность в Бюро СНК, получал ежедневные сводки с застав, которые были весьма красноречивы: немцы не могли при всем желании скрыть такой высокой концентрации войск, да и разведданные, в том числе и от Зорге («Рамзай») и других источников, давали повод для серьезного беспокойства.

Некоторые меры предосторожности все-таки приняты были. Так, санкцией Берия пограничные войска были приведены в боевую готовность незадолго до немецкого наступления. В армейские части такой приказ поступил, но он запоздал. А лучше всех, как известно, войну принял флот.

С первых же часов войны стало совершенно очевидно, что реформы, а также перераспределение полномочий в высшем эшелоне власти, проведенные незадолго до ее начала, носят откровенно контрпродуктивный характер в сложившейся ситуации.

Поэтому буквально в первые дни войны высшее руководство страны начинает искать способ восполнения с помощью новой структурной реорганизации тех полномочных пробелов, которые образовались после февраля – марта.