Дения Кобба - Берия. За что его не любят…

Наиболее продуктивно деятельность Берии проявилась в создании советской атомной промышленности. Разведка, сделавшая очень много для осуществления столь масштабного проекта в СССР в кратчайшие сроки, все-таки была второстепенна по отношению к науке. Разведка никогда не противопоставляла себя советским ученым, а лишь помогала им избежать тех неверных путей, на которые уже затратили время наши конкуренты – ученые на Западе, а соответственно, она помогала концентрироваться на правильном направлении и не терять времени, хотя по некоторым вопросам информация, добытая по нелегальным каналам, выходила по своей значимости и полезности за рамки, обозначенные выше. С этим, кстати, согласны как ученые, так и представители разведорганов.

Однако значимость роли Берии в качестве главного администратора создания атомной промышленности и научно-технической инфраструктуры исключительна. О его необыкновенной работоспособности, требовательности, жесткости и одновременно внимании к разного рода проблемам говорят практически все участники программы и не только они.

Очень иллюстративно звучат в этой связи такие слова из уст самих физиков: «Лаврентий Павлович брал на свои могучие плечи немалое число их (атомщиков) организационных и хозяйственных забот. После смерти Сталина в начале марта и ареста Берии в конце июня 1953 года атомщики воистину “осиротели”. На всех ответственных испытаниях Лаврентий Павлович, как правило, присутствовал, а тут нужно было провести первый взрыв только что созданной водородной бомбы, а начальника нет, и никаких указаний на сей счет не поступает. На полигоне собралось немало светлых голов: Курчатов, Сахаров, Харитон, Зельдович, от армии – министр Василевский, от Совмина – зампред Малышев, но что делать, никто не знал». Заметим, это слова самих физиков, причем сказанные уже после «устранения» Берии из советской истории.

Но все это будет несколько позднее, во время же создания Первого главного управления (ПГУ) при СНК Союза ССР, которое возглавлял бывший нарком боеприпасов генерал-полковник Ванников Б.Л., в СССР, разумеется, никаких специализированных предприятий не существовало. Исключение может составить только Завод № 12 в городе Электростали, с 1944 года занимавшийся выплавкой металлического урана. Поэтому ПГУ в августе – сентябре в спешном порядке начинают передаваться в подчинение стройки будущих ядерных центров и ряд других предприятий обеспечивающего характера. Так, в распоряжении у ПГУ оказались стройки Комбината № 817 (п/я Челябинск-40), основной задачей которого должно было стать получение радиохимическим способом плутония-239.

В 1946 году началось строительство газодиффузионного электромагнитного комбинатов, соответственно Комбината № 813 (п/я Свердловск-45) около Северной Туры. ПГУ подчинялся также и Завод № 48, производивший химико-технологическое и горное оборудование для строившегося Комбината № 6.

Берия постоянно поддерживал контакт с Ванниковым, по существу отвечавшим за оперативно-техническую сторону работ, и сам всячески содействовал и контролировал ход строительных мероприятий, так как они велись в основном «спецконтингентом» Главпромстроя НКВД-МВД. Возглавляли строительство также сотрудники внутренних дел. Например, генерал-майор МВД Раппорт руководил работами в Челябинске-40.

Данные о численности работавших на стройках самые разнообразные. В некоторых работах говорится о 45 тысячах на стройке Комбината № 817 и о примерно 60 тысячах в Свердловске-44 и Свердловске-45. Причем эти цифры включают в себя и вольнонаемных рабочих.

Западные ученые, ссылаясь на разведданные национальных специальных служб, приводят цифру в 70 тысяч рабочих-заключенных, одновременно работавших только на строительстве Челябинска-40, где возводился промышленный реактор….

Как бы то ни было, понятно, что в любом случае использование заключенных в данном деле было значительным. Но Берию назначили руководителем Проекта № 1 именно потому, что имели в виду его опыт в использовании системы ГУЛАГа и тех огромных промышленных возможностей, прежде всего строительных, которыми он обладал.

Берия посещал все предприятия создаваемой отрасли, а масштабы строительства были колоссальными. В Челябинске-40 было смонтировано 5 тысяч тонн металлоконструкций, проведено свыше 230 километров трубопроводов и так далее. Только при закладке фундамента был вырыт котлован, причем в скальных породах объемом 190 тысяч метров кубических. А таких строек было несколько, и велись они фактически одновременно, что требовало невероятных усилий всего государства и полной физической, моральной и интеллектуальной самоотдачи от людей, задействованных в проекте, зачастую в принудительном порядке.

Очень трудоемкой и многоплановой была проблема создания научно-исследовательских и опытно-конструкторских институтов и спецлабораторий. ПГУ сразу же были преданы: Лаборатория № 1, Лаборатория № 2, Лаборатория № 3, филиал Лаборатории № 2. По распоряжению Берии НКВД передало в систему ПГУ-9, впоследствии ставший головным технологическим институтом атомной промышленности. Поскольку задача создания новой отрасли носила комплексный характер, то привлекались организации из самых разных отраслевых министерств. Минимпром предал ПГУ НИИ-13 и НИИ-26. А в последующем к работам привлекались также НИИ химчаша и НИИ-42. От Минпрома средств связи – ЦКБ-326, НИИ-88 от Министерства вооружения. Даже от Министерства сельхозмашиностроения были задействованы НИИ-504, ГСКБ-47, НИИ-6, проектировавшие специальное оборудование. Над созданием бомбы работал и огромный коллектив ученых-теоретиков из Института химической физики АН СССР, Физического института АН СССР, Радиевого института АН СССР, Института физических проблем АН СССР, ЛФТИ и так далее.

Ответственность за четкую бесперебойную и эффективную работу всего этого огромного комплекса лежала на Берии. Он вникал во все мелочи, вплоть до личного комплектования рабочих групп физиков и инженеров-проектировщиков. По стране собирали подающих надежды молодых ученых, которых по поручению Берии отбирали такие выдающиеся ученые, как академики Тамм и Фок, а также Ландау, Гинзбург и другие. Потом прошедших «смотр» направляли на работу в различные КБ и НИИ. Так, будущий академик Ю. Д. Сахаров фактически по личному настоянию Берии был включен в группу ученых-теоретиков, уже тогда начавших разрабатывать термоядерную (водородную) бомбу, хотя на «смотринах» его «забраковали».

Исследования шли полным ходом, и в 18 часов 25 декабря 1946 года в Лаборатории № 2 впервые в Восточном полушарии была получена цепная ядерная реакция на вступившем в строй опытном урано-графитном реакторе Ф-1 («Физический-1»). Руководил запуском и контролировал его Игорь Васильевич Курчатов, чье имя навсегда связано с созданием ядерного оружия в СССР. Буквально через несколько дней Лабораторию посетил и Берия, которому продемонстрировали работу реактора. По существу, это была этапная точка в создании атомного оружия в нашей стране, так как теперь, когда окончательно стало ясно, что расщепление атома возможно, вопрос стоял лишь во времени. Хотя оно-то как раз и было ограничено.