Анатолий Чайковский - НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА

«В мае 1941 г., – делился в СМЕРШе воспоминаниями фельдфебель Альфонс Паулюс, – я получил назначение в пункт Абвера в г. Кракове («Абверштелле Краков». – Авт.) в подгруппу II (диверсии, восстания, террор)… Ему подчинялись пункты (абвергруппы. – Авт.) в Варшаве, Люблине, а со временем во Львове. Районами нашей деятельности были генерал-губернаторство (оккупированная территория Польши. – Авт.) и Западная Украина. Пункты Абвера имели следующие задания: разведка русских областей Западной Украины; подготовка и проведение диверсий и подрывной работы в тылу русских; использование украинского националистического движения в интересах Германии…

Подгруппа II занималась подготовкой жителей Западной Украины для выполнения специальных заданий; подрывной пропагандой в тылу русских; забрасыванием агентов на российскую территорию и организацией восстаний украинского населения… Начальником подгруппы был подполковник Эрнст цу Эйкерн (кличка «доктор Эндерс», в реальности до января 1942 г. он возглавлял абверкоманду-202, затем возглавил II отдел «АСТ Краков». – Авт.). Эйкерн назначил меня начальником финансовой частью подгруппы II, я руководил ее кассой. Через меня осуществлялось финансирование «мельниковцев» и «бандеровцев». Наиболее важным заданием подгруппы было их использование против России. Через своего представителя Фабера бандеровцы ежемесячно получали 5000 рублей, 10000 злотых, 3000 пенго, 4000 крон».

Зондерфюрер отдела С «Амт Мил» Марсель Цинк [126]свидетельствовал: «Летом 1944 г. немецкая политика в отношении УПА подверглась изменениям… В частности, в августе удалось достичь соглашения между немецким правительством с одной стороны и представителем УПА – с другой. Бандера был освобожден из тюрьмы, и с ним подписано временное соглашение. Последнее предусматривало – решение политических вопросов откладывается на будущее. Сейчас обе стороны приступают к обсуждению всех проблем, которые касаются общей борьбы против большевиков. Было принято решение немедленно приостановить наименьшее противостояние в отношении каждой из сторон…

В Берлине действовали политическое и военное управления украинского повстанческого движения, которые подчинялись какой-то высшей организации (УГВР – Українська головна визвольна рада. – Авт. ). Возглавлял ее Бандера. Военным представителем УПА в немецкой армии был определен доктор Орлов…, для ведения общей борьбы против СССР представителем Вермахта капитан Кирн, командир FAK 202… [127]Таким образом, вся деятельность в отношении организации общей работы… со стороны УПА осуществлялась доктором Орловым, а со стороны немецкой армии капитаном Кирном».

Гриньох Иван (Всеволод) (1907–1994), псевдонимы «Пристер», «Герасимовский», доктор «Орлов», профессор «Данилов» и др. Униатский священник, доктор богословия, профессор. В сентябре 1939 г. с Западной Украины переехал в «генерал-губернаторство», стал капелланом батальона «Нахтигаль». Капитан Вермахта, кавалер нацистского Железного креста, Золотого креста боевых заслуг УПА. Работал в Министерстве оккупированных восточных областей Альфреда Розенберга. Член Главной рады ОУН. Представитель ОУН и УПА в переговорах с польским националистическим подпольем, румынами, венграми, а в основном с немцами. В этот период выступал под псевдонимом «Герасимовский». Тесно сотрудничал с FAK 202. С 1945 г. в эмиграции в Западной Германии. Один из инициаторов создания «Антибольшевистского фронта народов». Руководитель (1948–1953) связей Украинской главной вызвольной рады с националистическим подпольем и УПА в Украине.

Характеризуя Гриньоха, сотрудник абверкоманды 202 Зигфрид Мюллер свидетельствовал: «С конца 1944 г. представителем южного штаба УПА в «Абверкоманде 202» стал профессор Данилов, псевдо «Орлов», около 43 лет, среднего роста, крепкого телосложения, брюнет. Свободно владеет немецким, французским и английским языками, перед войной работал профессором философии. В УПА имел звание полковника… В «Абверкоманду 202» Данилов прибыл со своим штатом работников. Содействовал руководству «Абверкоманды» в вербовке, обучении и комплектовании диверсионных групп из украинских националистов, доставке их в тыл Красной Армии для проведения диверсий… Из пяти диверсионных школ, что были подчинены «Абверкоманде 202», вплоть до апреля 1945 г. руководимая мною школа «Мольке» готовила кадры диверсантов исключительно из числа украинских националистов. Их вербовку осуществляли работники профессора Данилова вместе с офицерами бывшего Абвера. Кроме того, абвергруппа 206 поддерживала связь с отрядами УПА в Карпатских горах. Из них мы пополняли агентуру, обучали в школах, а затем забрасывали в советский тыл. Вместе с Бандерой Данилов намеревался бежать к союзникам. Зная, что я владею французским и английским языками, Бурлак (заместитель Данилова. – Авт.) предлагал мне присоединиться к ним и вместе перейти на сторону американцев…

Мне также известно, что Степан Бандера получил указание от РСХА собрать украинских националистов в районе Берлина и защищать город от наступающих советских войск. Бандера сформировал отряды украинских националистов, которые действовали в составе немецкого фольксштурма (ополчение. – Авт.), а сам сбежал в г. Веймар».

К концу 1942 г. зримо возникла необходимость и в серьезной реорганизации советских спецслужб. Обладая огромными полномочиями, одновременно не меньшим числом различных задач по внутренней и внешней безопасности, в своих действиях во многих случаях союзный Наркомат внутренних дел, его структурные органы и подразделения на местах стали громоздкими и неповоротливыми. Последнее проглядывалось во многих вопросах, в том числе надежного обеспечения безопасности действующей Красной Армии и прифронтовых районов. Невзирая на некоторые положительные тенденции в борьбе против происков немецких спецслужб, в разразившейся схватке советские контрразведчики далеко не всегда оказывались в выигрыше. В их «сети» преимущественно попадалась слабо обученная агентура из «мелкого помола». Успех в противоборстве с опытными агентами, особенно кадровыми, наблюдался не часто. Признавали это и сами особисты. «Пользуясь беспечностью и слабой бдительностью командного состава, а также недостаточно жесткой проверкой документов, – подчеркивалось в директиве НКВД СССР (март 1942 г.), – вражеская агентура зачастую имеет возможность свободно передвигаться во фронтовой и прифронтовой полосе, не задерживается, а во многих случаях после задержания отпускается по той причине, что документы не вызвали подозрений». В другом документе, Управления ОО, отмечалось: пытаясь скрыть контрразведывательную несостоятельность и уйти от ответственности за провалы в работе, некоторые сотрудники особых отделов «стремятся проявить геройство на передовой».