Анатолий Чайковский - НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА

В последующие полгода ситуация с организацией военной разведки практически не изменилась. В акте о приеме Наркомата обороны СССР маршалом С. К. Тимошенко (раздел «Состояние разведывательной работы») отмечалось: «Организация разведки является одним из наиболее слабых участков в работе Наркомата обороны. Организованной разведки и систематического поступления данных об иностранных армиях не имеется… Театры военных действий и их подготовка не изучены».

Еще более трагичной была ситуация в политической контрразведке. В частности, на смену опытным, временем и обстоятельствами проверенным нелегальным резидентам НКВД в «дружественных» странах, таким как венгр Теодор Молли, пришли «кадры», подобные Амаяку Кобулову [10], который толком не знал даже иностранного языка. Дилетанту в вопросах разведки, в качестве агента немецкие спецслужбы ему подставили латвийского журналиста Ореса Берлинкса. Легендируя связи в высших кругах германского МИДа, тот передавал Кобулову подготовленные в недрах РСХА дезинформационные материалы, среди них – о направленности устремлений рейха исключительно на регионы Ближнего и Среднего Востока, Африки, Англии, но никак не против СССР. Пользуясь близостью с Берией, через руки последнего «разведданные» попадали на стол Сталина. Присылал Кобулов и объективную информацию, получаемую от действующей в Германии советской разведсети. Но достоверные факты, подчеркивают авторы работы «Разведка и контрразведка» А. Шаваев и С. Лекарев, «шли в одном потоке с фальшивками, стряпавшимися в «бюро Риббентропа» и РСХА… Сталину все это докладывалось в первозданном виде, практически без каких-либо комментариев. Поэтому отличить правду от лжи, да еще столь созвучной заветным чаяниям, хозяину Кремля было очень нелегко».

Оказавшись в свое время в советском плену, сотрудник реферата IV-Д Главного управления имперской безопасности на допросе показал: бывший на связи с латышом работник гестапо Ликус лично не раз докладывал Гитлеру о ходе направляемой Советам дезинформации, и он с неподдельным интересом допытывался о мельчайших деталях оперативной игры, даже о том, с каким выражением лица Кобулов воспринимал то или иное сообщение «агента», крепким ли было при расставании рукопожатие и т. д.

Кобулов Амаяк Захарович (1906–1955).

Образование – кооперативные курсы. С 1921 г. служил в Красной Армии, затем работал в народном суде, на заводах Грузии. В ГПУ республики – с сентября 1927 г. С помощью старшего брата Богдана сделал успешную карьеру в «органах». Специальное звание майора ГБ получил, минуя звание капитана, удостоился и двух орденов Трудового Красного Знамени, Кутузова 2-й степени, Красной Звезды, знаков «Почетный работник ВЧК – ГПУ (XV)», «Заслуженный работник МВД». Генерал-лейтенант.

Был одним из близких помощников Л. Берии. В октябре 1938 г. возглавил наркомат внутренних дел Абхазской АССР, вскоре стал первым заместителем наркома НКВД Украины. В августе – сентябре 1939 г. исполнял обязанности наркома республики. По воспоминаниям Н. Хрущева, Кобулов был «еще мальчишкой и очень неподготовленным».

В сентябре 1939 г. очутился в должности советского резидента в Берлине. В июле 1941 г. стал наркомом госбезопасности, а после объединения НКВД и НКГБ – наркомом внутренних дел Узбекистана. При участии брата был переведен в центральный аппарат НКВД СССР начальником оперативного отдела и первым заместителем начальника ГУ по делам военнопленных и интернированных. С «изгнанием» Л. Берии, а затем и брата с высших постов в НКВД (МВД) Амаяк Кобулов стал «терять высоту». Некоторое время исполнял обязанности начальника ГУПВИ, затем был первым заместителем начальника ГУЛАГа, позже – заместителем начальника контрольной инспекции при МВД СССР. В 1954 г. подвергся аресту и суду. Приговор – высшая мера наказания. Не реабилитирован.

В этот период возросло и число разведчиков-нелегалов, их заграничных шефов, сотрудников других номенклатурных категорий, военнослужащих, отказавшихся от сотрудничества с «органами», ставших на путь открытого предательства или в силу других обстоятельств решивших переметнуться на сторону противника. Среди них был и агент иностранного отдела ГУГБ НКВД Вальтер Кривицкий.

В октябре 1937 г. из заграничной командировки отказался вернуться директор Лондонского отдела Интуриста Арон Шейнман, бывший нарком внешней и внутренней торговли Советского Союза, председатель правления союзного Госбанка и замнаркома финансов СССР. Опасность от невозвращенца исходила прежде всего из факта знания им работы советских агентов под прикрытием в системе Внешторга. Имел он и непосредственное отношение к шифропереписке с центром. В следующем году, воспользовавшись беспечностью сослуживцев, с территории Монголии к японцам бежал работник штаба 36-й пехотной дивизии майор Фронтямар Францевич. Имея, как и Шейнман, по служебным обязанностям доступ к шифрам и кодам, перебежчик все доступные секретные материалы прихватил с собой. Знал он и дислокацию частей и подразделений дивизии, ее боеспособность, укомплектованность личным составом и т. д.

Мучительную «головную боль» у высшего руководства страны вызвал пеший переход из Манчжурии к тем же японцам начальника Управления НКВД по Дальневосточному краю комиссара ГБ 3-го ранга Генриха Люшкова. Факт предательства особенно потряс «железного наркома» Н. Ежова, который не только был его прямым начальником, но и не раз публично ставил в пример другим «умелого чекиста» Люшкова. Главной причиной удариться в бега стала реальная угроза оказаться в застенках родного ведомства. Будучи хорошо осведомленным о сокровенных тайнах НКВД, бывший начальник Управления выдал все: наличие советской агентурной сети, сведения об организации шифровальной связи, структуре органов госбезопасности и т. д. Незавидной оказалась и дальнейшая судьба перебежчика. Под именем Ямогучи Тосикудзе, будучи уже гражданином Японии, в 1945 г. после вступления советских войск в Маньчжурию Люшков подвергся ликвидации предыдущими хозяевами. Причина была прозаической: боязнь, что вчерашний агент на сей раз выдаст уже их секреты.

Наиболее «урожайным» по количеству побегов за границу выдался 1938 г. Опасаясь ареста, в США очутился резидент ИНО НКВД в Испании Александр Орлов (Лейба Фельбинг). Под именем Берга в Америке он прожил более тридцати лет. Умер в 1974 г., сообщив будущим союзникам СССР в войне с Германией, а затем и противникам в «холодной», все, что знал о способах и методах работы советских спецслужб. В том же году его примеру последовал в свое время работавший во Франции, Швейцарии и Испании нелегал НКВД Матвей Штейнберг. Причина сдачи им «позиций» была аналогичной Орлову.