Анатолий Чайковский - НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА

Для «стажировки» в Россию немецкие агенты прибывали и в виде представителей торговых и промышленных, фирм, туристов, различных технических специалистов, булочников, фотографов, торговцев и др. Неотъемлемым условием для работы каждого из них была тщательно продуманная легенда прикрытия и требование как можно более быстрой легализации в стране пребывания. Перед отбытием к месту нового «обитания» все агенты в обязательном порядке проходили теоретический и практический курс по изучению шпионского ремесла, а также специальные испытания. Большую помощь германской разведке оказывали и немцы-колонисты, которых в империи оказалось около 2 млн человек. По «странной случайности» практически все они проживали вблизи железных дорог, военных укреплений, наиболее важных промышленных объектов и т. д. [32]

При вербовке информаторов и агентов из числа местного населения пристальное внимание обращалось на их материальное положение, финансовые затруднения, образ жизни. В этом случае особо «ценились» человеческие пороки. Любимым методом склонения к сотрудничеству выступали шантаж, провокации и подкуп.

Добытая различными путями шпионская информация анализировалась и трансформировалась в виде донесений в «большой генеральный штаб». В одном из них (1913), отмечалось: «Передвижение русских войск сейчас, как и ранее, осуществляется крайне медленно. Быстрого использования благоприятной ситуации ждать от русского командования так же трудно, как и быстрого и точного исполнения войсками предписанного приказом маневра… Поэтому в случае столкновения с русскими немецкое командование будет иметь возможность осуществлять такие маневры, которых оно не позволило бы себе с другим, равным себе противником».

Для получения разведывательных данных немцы стали использовать военнопленных. Большинство из них выступали лишь в качестве источников первичной информации, а некоторые, после соответствующей обработки и вербовки, – в виде переброшенных через линию фронта агентов. С этой же целью в местах общего лагерного обитания бранников скрыто устанавливались звукозаписывающие аппараты, внедрялись «подсадные утки» и т. д. [33]

В расположение российских и союзных войск завербованные агенты возвращались под видом бежавших из плена, часто с легендой о нападении на конвоиров и даже с демонстрацией захваченного у них оружия. Однако данный прием немецких спецслужб быстро раскрыли французы. Для маскировки они же переодевали агентов-мужчин в женские одежды. В обыденную шпионскую практику офицеры 3-го Б отдела генштаба ввели и сбор на поле боя, а также в оставленных противником местах дислокации различных документов и материалов, которые тут же подвергались тщательному изучению и анализу. Вспоминая о событиях «сражения под Танненбергом» (1914), фактический руководитель военных действий на Восточном фронте генерал Эрих Людендорф, писал: «У убитого русского офицера был найден приказ, который дал нам исключительно важные сведения».

В марте 1917 г. такие же поиски позволили немцам заполучить разработанные французами на основе трехлетнего опыта войны рекомендации, касающиеся действий войск в условиях общего наступления [34]. В свою очередь, стремясь обезопасить свои войска от происков вражеских шпионов, в 1918 г. контрразведчики подготовили специальную инструкцию, где, в частности, отмечалось: «Молчание сокращает период войны, излишняя болтливость ее продолжает…Хорошо проинформированному врагу о нашей дислокации и намерениях командования не тяжело будет помешать нашим успехам.

Источники, из которых службы разведки противника получают данные, таковы: свидетельства военнопленных, захваченные документы, вражеские шпионы…».

Следовал и детальный перечень правил, которых требовалось придерживаться солдатам и офицерам во время пребывания в плену, а также для сохранения секретных документов, действий при подозрении или выявлении вражеского агента и др.

Пристальное внимание немецкая разведка стала уделять и развитию радиослужбы, прежде всего путем разработки специальных радиоприборов для перехвата радиограмм противника, привлечения специалистов криптографов в лице известных математиков для шифровки и дешифровки разведывательной корреспонденции, использования возможностей радиотехники по дезинформации врага и т. п.

Пытаясь усложнить работу контрразведки противной стороны, в 1914–1918 гг. наряду с квалифицированными агентами во вражеский тыл немцы стали забрасывать так называемых «подставных», роль которых заключалась в отвлечении на себя внимания спецслужб противника. Для связи с агентурой использовались самые разнообразные способы: голуби, сигнализация в прифронтовой полосе (фонариком, светом ламп, вывешенным бельем, воздушными шариками) и др. Донесения агенты отправляли и письмами через нейтральные страны в адрес различных подставных торговых и промышленных фирм. Широкое применение приобрела тайнопись симпатическими чернилами. Ими писали на бумаге, белье, носовых платках и даже на собственном теле [35].

В целом на обширных просторах Российской империи тайная сеть агентов и информаторов немецкой разведки действовала умело и достаточно успешно. Многие агенты сумели внедриться в низовые военные, государственные и промышленные учреждения и организации, а некоторые – даже в военное министерство, другие высшие органы империи. Немало из них агентурные позиции сохранили до начала Второй мировой войны.

В 1912 г. в Петербурге взорвался Охтенский пороховой завод. Расследование показало: на нем орудовали несколько германских диверсантов. Тщательно изучив технологический процесс и режим работы завода, агенты выяснили: построен он по хорошо продуманной системе. В случае возможного взрыва на других участках для детонации взрывчатки будет недостаточно, и опасность производству в целом отсутствует. Ими было сделано все, чтобы критическая масса взрывчатых веществ везде стала максимальной. Учли они и тот факт, что пороховая пыль (как и угольная), является составляющей для более крупной диверсии, и действовали соответствующим образом. За короткое время ее концентрация в воздухе достигла максимального предела. Спустя некоторое время поставленная цель была достигнута. Завод перестал существовать [36].

Решающая роль агентам принадлежала и при уничтожении предприятия Барановского по производству снарядных капсюлей для артиллерийских систем российской армии. В канун войны производство капсюлей было приостановлено. Возобновили его лишь спустя несколько месяцев.

В 1923 г., вспоминая о событиях 1916 г. и диверсионной деятельности немецких колонистов, экс-министр внутренних дел империи А. Н. Хвостов писал: «В виде примера укажу на харьковский химический завод, изготовлявший жидкость для противогазных масок. По получении такого рода противогазных масок на фронте выяснилось, что они от газов не предохраняют и люди мрут. Так погибло сперва тысячи две солдат, а потом тысяч пять-шесть.