Анатолий Чайковский - НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА

В сложившейся ситуации в работе фронтовых, подчиненных им армейских, транспортных и других особых отделов проявилась и отрицательная сторона: практически каждый вышедший из окружения военнослужащий, особенно в одиночку или в составе небольшой группы, а также побывавшие на оккупированной территории, а тем более в плену (хотя бы один час), потенциально расценивались как вражеские агенты или диверсанты. Многочисленные факты свидетельствовали: оснований, и достаточно убедительных, для этого было немало. Вместе с тем, подобный подход порождал массовую подозрительность, недоверие, а часто и человеческие трагедии. Определенный выход из положения был найден с появлением фильтрационных лагерей, что, однако, не всегда спасало их контингент от незаслуженных неприятностей…

Осуществлять на качественно новом уровне отбор и обучение агентуры Абвер и РСХА начали с середины 1942 г. Все потенциальные претенденты стали подвергаться специальной проверке. Начавшись с допроса во фронтовых условиях, она затем длилась несколько недель и даже месяцев. На потенциально перспективных «доверенных лиц» заводились специальные формуляры – учеты, в которых, кроме общих данных (фамилия, возраст, образование, профессия, семейное положение, национальность и др.), фиксировались их особые приметы, черты характера, наклонности, пристрастие к человеческим порокам, реальная или показная преданность Германии, физическая выносливость, степень усвоения изучаемых шпионских дисциплин и многое другое. Досье за кандидатом в агенты следовало всюду.

Первоначальным местом отбора и проверки будущей агентуры, как правило, становились лагеря военнопленных. «Делами военнопленных в Третьем рейхе в период Второй мировой войны, – писал со знанием дела известный польский историк Шимон Датнер, – занимался аппарат, находившийся под надзором и входящий в сферу компетенции высших военных властей: Главного командования сухопутных войск (ОКХ) – на территориях, включавших оперативные районы, то есть зону военных действий вместе с прилегающей к ней тыловой зоной; Верховного главнокомандования вооруженных сил (ОКВ) – на всех остальных территориях, в том числе на территории Рейха, польского «генерал-губернаторства», «имперских комиссариатов» на Востоке («Украина», «Остланд»), в Норвегии, Бельгии, оккупированной части Франции и т. д.».

После предварительного отбора потенциальных кандидатов в агенты помещали во внутренние (специальные) отделения лагерей. Нередко здесь же находились и те, кто, будучи на службе у немцев, допустил дисциплинарные или иные проступки, вызывал подозрение в нелояльности к властям или проходил дополнительную проверку на верность рейху. Последние в большинстве выполняли функции информаторов. «Лагеря военнопленных, – отмечал Никита Ломагин, – представляли огромный интерес для немецкой контрразведки, поскольку в них находились представители практически всех социальных слоев советского общества, принадлежавшие к разным религиозным, национальным и политическим группам. Путем опроса известных категорий военнопленных Абвер получал самую точную информацию о положении в Советском Союзе. Затем на основании этой же информации, составлялись прогнозы развития некоторых отраслей хозяйства и промышленности в целом. В ряде случаев эти прогнозы о способности СССР обороняться и наращивать выпуск вооружений казались в Берлине фантастическими, а их составители подвергали себя угрозе быть обвиненными в «желании деморализовать военное командование»».

Многие младшие офицеры Абвера, отмечал Д. Каров, имевшие неосторожность высказывать в своих сводках пессимистические прогнозы, например, о росте и влиянии на захваченной советской территории партизанского и подпольного движения, причинах, вызывавших его, ухудшении положения оккупационных органов власти и др., нередко попадали в немилость начальства с последующим понижением в должности и даже с отправкой во фронтовые части.

В лагерях военнопленных скрывался и огромный людской материал для вербовки различного рода коллаборационистов и их дальнейшего использования в карательных подразделениях, для создания лжепартизанских отрядов, вербовки внутренних агентов, «подсадных уток» и т. д. Со временем лагеря стали и полем активной деятельности отдела генштаба ОКХ «Иностранные армии Восток», а также полиции безопасности и СД. Последние в основном преследовали специфические цели – с помощью полученных сведений и завербованной здесь же агентуры, провести разрушительные диверсии на стратегически важных военных и промышленных предприятиях в глубоком советском тылу.

Перемещение огромных масс военнопленных, которые находились на фронтовых сборных пунктах, из оперативных тыловых районов, подчиненных ОКХ, в глубокий тыл под юрисдикцию ОКВ проходило в течение всей войны. Передача и прием военнопленных осуществлялся в пересыльных (этапных) лагерях (дулагах), откуда они следовали в постоянно действующие лагеря – шталаги (для рядовых и сержантов) и офлаги – для офицерского состава.

Особое место в нацистской лагерной системе занимали штрафные и концентрационные лагеря, находившиеся в ведении СС. Наряду с немцами-антифашистами, евреями, поляками, представителями других наций и народностей, в них погибли и тысячи советских военнопленных.

Концентрационные лагеря – специально оборудованные места превентивного заключения для противников нацистского режима. Известны предельно жестоким обращением с узниками и нечеловеческими условиями их содержания. В Германии три главных концлагеря (Дахау, Бухенвальд, Заксенхаузен) были построены уже в 1933 году. Вскоре появились новые – Равенсбрюк, Бельзен, Гросс-Розен, Терезиенштадт и многие другие. В 1934–1939 гг. через них прошли 200 тыс. заключенных коммунистов, социал-демократов, евреев, католиков, протестантов и др.

С оккупацией Польши на ее территории РСХА создал концлагеря Аушвиц, Биркенау, Треблинка и Майданек. Оборудованные газовыми камерами, они превратились в «лагеря смерти». Кроме татуирования порядкового номера на руке, заключенные имели отличительный знак на полосатой одежде: политические – треугольник красного цвета; уголовники – зеленого; «неблагонадежные» – черного; гомосексуалисты – розового; цыгане – коричневого; евреи – желтого со «звездой Давида». Такие же знаки имели и иностранцы – французы нашитую букву «F», поляки «Р» и т. д. Буква «К» означала военного преступника. Заключенные, которые предпринимали попытки побегов или нечто подобное, носили красно-белую мишень на спине и груди.