Анатолий Терещенко - Щит и меч «майора Зорича»

Выбора не было, и я, ухватившись за ветку, повис над ущельем, пока меня не обнаружили и не сняли. Яну, конечно, нагорело за невнимание. Но и я ещё долгое время ловил во взглядах побратимов озорные искорки.

Преодолев перевал, мы возвратились на свою базу в Скицове. Врач отряда Войтех Эрбах, осмотрев мою почерневшую ногу, собрался её ампутировать. Так и сказал: "Другого выхода не вижу, как хирургически спасти тебе жизнь".

Это меня, естественно, опечалило. Я его попросил ещё раз пошевелить мозгами и найти какую-нибудь зацепочку, чтобы сохранить мне ногу.

Иного варианта он вначале не находил. Однако скоро передумал и взялся лечить; к счастью, всё обошлось. Он спас мне раненую ногу.

Это тоже стало моим очередным рождением».

После ухода от карателей, сделав приличный круг для заметания следов, группа Зорича снова возвратилась в Скицов. Теперь десантники обосновались прочно, соединившись с относительно крупным партизанским отрядом капитана Путилова. Партизанская база превратилась, по существу, в неприступный бастион с несколькими спиралями боевого охранения и хорошо замаскированных и скрытых от любопытных глаз дозоров.

Своя проверенная агентура стала работать по близлежащим селам и хуторам, добывая важные разведывательные сведения. Она же нередко предупреждала партизан о появлении карателей на дальних подступах к месту дислокации отряда.

Немедленно уничтожать партизан, десантников, подпольщиков — с такими категорическими указаниями следовали приказы начальнику полиции Скицова, подчиненные которого и так целыми днями прочесывали лесные массивы, скакали на лошадях по горам и, не жалея патронов, обстреливали чащобы и бросали гранаты на дно глубоких ущелий, оврагов и впадин.

Однажды бойцы охранения отряда заметили приближающуюся толпу каких-то гражданских людей. Решили проследить, куда и зачем они направляются. Неизвестные шли смело, как говорится, в полный рост, по направлению к месту расположения штаба партизан и его некоторых отрядов с лопатами, топорами и пилами, но… без оружия.

— Кто вы и куда путь держите, добрые люди? — спросил один из бойцов охранения, стоявший в дозоре на подступах к основной базе отряда.

— На помощь путиловцам, но только мы, как видите, с мирным оружием, которое должно вам помочь не меньше, как огнестрельное. Оно посильнее их пулемётов и мин. Обмануть дьявола — не грех, — загадочно пояснял высокого роста моложавый мужчина. Это был руководитель — старший группы словацких добровольцев.

Срочно доложили командованию.

Оказалось — в отряд пришли местные граждане с пилами и топорами и предложили свою помощь в устройстве завалов на окрестных дорогах, поднимающихся в горы.

И работа сразу же закипела — дружно запели пилы, гулко застучали топоры. С треском, ломая ветви крон, падали стволы крупных деревьев. Через некоторое время нагромождения из поваленных огромных стволов деревьев и веток присыпали снегом. Затем отлогий подъем плотно утрамбовали и хорошенько пролили водой. Мороз все эти своеобразные эскарпы за ночь сковал таким крепким льдом, что его партизаны назвали «водным бетоном», который не брала ни пуля, ни осколки.

В результате такой «шефской помощи» получились неприступные для боевой техники и карателей оборонительные валы, которые преодолеть без специального альпинистского снаряжения было очень трудно. Они, эти оборонительные валы, являлись не только неприступными для боевых машин, но и скользкими для пехоты. Чтобы забраться по ним, нужны были чуть ли не ледорубы или снаряжение, каким обладали альпийские егеря из дивизии «Эдельвейс» — с шипами на подошвах армейской обуви. А она имелась только в специальных частях, которых среди карателей не было.

Кроме всего прочего, в слабых местах партизаны экономно расставили мины, а для обмана неприятеля на голых участках местности развешали таблички с грозными надписями на немецком и местном языках: «Мины!», «Осторожно — мины!», «Опасно — мины!», «Не ходи — мины!»

Партизаны прекрасно понимали, что враг их потревожит. И вот, наконец, наступил полный тревоги и томительного ожидания день.

Дозорные доложили, что на подступах к лагерю загудели дизели бронетехники. Началось какое-то движение в стане неприятеля. Видно было в бинокли — головные машины бронетранспортеров, в том числе и гусеничных, остановились в нерешительности у подножия небольшого ската.

Но громкая команда — vorwarts — сдвинула всё же эту махину с места. Снова натруженно под нагрузкой заурчали машины. За ними двинулась пехота, которая, к своему удивлению, заметила, как колёсная техника буксует, а гусеничная скатывается, как на салазках, вниз.

Каратели, не зная об этих приготовлениях, не солоно хлебавши, отошли. Ни машины не могли преодолеть прочных надолбов с вмороженными поваленными деревьями, ни каратели — ледяных горок. Толстые стволы и ветки, словно чьи-то гигантских размеров растопыренные пальцы, мешали ходу гусениц и колёс. А каратели под хохот партизан и прицельную стрельбу всякий раз скатывались со скользких желобов вниз под холм. Со страхом и ненавистью они топтались внизу на месте и смотрели вверх на обороняющихся партизан. Немцы, понимая бесперспективность очередного штурма, уже больше не хотели участвовать в конвейере смерти.

Одному из карателей всё-таки удалось взобраться с пулеметом на вершину. Вот он прыгнул в сторону сосны, надеясь засесть за естественной преградой и таким образом схоронить себя от партизанских пуль, но тут же был сражен автоматной очередью. Он сложился пополам и кулем рухнул на землю. Его тело бревном покатилось под горку.

Второй немец решил зайти с фланга, но, прошитый пулей партизанского снайпера, он на долю секунды нелепо завис на ветках колючего кустарника, а затем, как сломанная кукла, сложившись, завалился на землю и замер в неестественной позе рядом с огромным сосновым пеньком, исклёванным пулями.

Местным гражданам и обитателям базового лагеря хватало хорошо изученных, а поэтому знакомых горно-лесных тропинок, по которым можно было ходить безопасно.

Слово Святогорову:

«Впоследствии мы не раз наблюдали, как вражеская колонна, дойдя до очередного завала и прочитав нашу табличку, спешно разворачивалась в поисках обходных путей.

Ведь времени на расчистку пути у карателей не было. Да и боялись фашисты подолгу останавливаться на дорогах.

И не зря: наступали такие времена, когда в Словакии по оккупантам стреляло каждое дерево, каждый валун в горах.

Наша разведывательно-диверсионная служба была налажена хорошо и в районе Скицова всё более набирала силу.

По сути, не проходило ночи, чтобы я не принимал связных из Братиславы и Нитры, Глоговца и Злате-Моравце».