Михаил Докучаев - Я охранял Брежнева и Горбачева. Откровения генерала КГБ

В конце сороковых годов волна бериевщины вылилась в так называемое «Ленинградское дело». Существо его лучше всего можно понять из рассказа А. Н. Косыгина, услышанного мною в г. Иванове во время одной из его последних поездок.

На обеде, на котором присутствовал и автор, Алексей Николаевич тепло поблагодарил за хорошее приготовление русских блюд пожилую женщину-повара. Взволнованная лестным отзывом, она в ответ сказала, что знает его еще с первых послевоенных лет, когда он приезжал к ним на комбинат, где она работала ткачихой. «Но почему-то после, — добавила она, — вы долго у нас не были. И сейчас приятно видеть вас вновь на нашей, ивановской земле».

А. Н. Косыгин ответил, что он всегда рад встречам с ивановцами, так как в молодые годы часто бывал здесь и создавал текстильную промышленность. Затем уже в узком кругу Алексей Николаевич рассказал, что «мог бы вообще тогда уехать в безвестность, ибо в тот период — с 1948 по 1950 год — многие ленинградцы, работавшие в Москве, в Центральном Комитете партии и на высоких административных должностях, попали в опалу, были сняты с занимаемых постов, арестованы и расстреляны».

«Для меня, — продолжал Алексей Николаевич, — это было самое тревожное и страшное время. Я был отстранен от работы и ежедневно ждал ареста. Почему я остался жив, мне трудно объяснить, но думаю, что меня спас Сталин».

А. Н. Косыгин объяснил происшедшее тем, что после войны слишком высоко поставили себя над другими ведомствами органы госбезопасности в лице Берии. Он пользовался огромным доверием Сталина, что развязало ему руки и дало возможность влиять даже на самого Сталина. Это и послужило причиной того, что Берия стал тихо убирать всех неугодных ему и его другу Маленкову видных и способных партийных и хозяйственных работников. Началось все с Ленинграда, где якобы в то время имели место проявления русского национализма, выразившегося в том, что ленинградцы выступили за провозглашение их города столицей Российской Федерации. Вдобавок к этому им вменялось в вину несогласие с политикой ЦК партии и ряд других преступлений, как, например, участие в заговоре против Центрального Комитета ВКП/б/.

Начались аресты партийных руководителей, директоров предприятий и военных в Ленинграде. Первым был арестован П. С. Попков — первый секретарь Ленинградского областного комитета партии. После этого волна арестов была перенесена в Москву и захватила тех, кто в последние годы был переведен туда на работу из Ленинграда. В основном это были люди ранее работавшие там со Ждановым, которых он и перевел в Москву. Среди них были: Н. А. Вознесенский, член Политбюро, первый заместитель Председателя Совета Министров СССР, председатель Госплана СССР, талантливый экономист и принципиальный руководитель; А. А. Кузнецов — секретарь ЦК ВКП/б/, бывший первый секретарь Ленинградского областного и городского комитета партии, один из организаторов обороны Ленинграда; Г. М. Попов — секретарь ЦК ВКП/б/, первый секретарь Московского городского комитета партии; Родионов — Председатель Совета Министров РСФСР; Басов — председатель Госплана РСФСР; брат Вознесенского — министр просвещения РСФСР, а также многие секретари райкомов, директора, инженерные работники г. Москвы.

«В опалу попал тогда и я, — рассказывал Алексей Николаевич, — хотя ни к каким группировкам «заговора» не принадлежал. Считаю все это выдумкой Берии и Абакумова, так как всего этого в действительности не было. Единственной причиной положения, в котором я оказался, было то, что я был ленинградцем».

По словам А. Н. Косыгина, «Сталин дважды высказывал свое мнение о том, чтобы освободить Вознесенского и направить на прежнее место работы, однако Берия и Маленков настаивали на своем. Это как раз и свидетельствовало о большом влиянии Берии на Сталина. Вся причина их поведения сводилась к амбициям и устранению Вознесенского как непокорного Берии, а Кузнецова — как претендента на место Маленкова».

Редко кому удалось избежать сурового приговора. В основном эти люди были расстреляны. Берия сделал все это молчком, тихо и своими методами. О «Ленинградском деле» в то время никто ничего не знал. Ходили слухи и разговоры об арестах и расстрелах, высказывались догадки, и только на XX съезде КПСС о нем стало более или менее известно.

В последний период жизни Сталина наиболее активно проявился под вывеской антикоммунизма — антисемитизм. Еврейский вопрос в СССР обычно рассматривался в общенациональных рамках. За евреями признавалось право иметь самостоятельное национальное образование со своим языком и культурными институтами. С 1947 года это Еврейская автономная область с центром в г. Биробиджан. Однако в этой области, как говорят в шутку, с тех пор проживает всего лишь один еврей — первый секретарь областного комитета партии, а ныне, по всей вероятности, глава областной администрации.

Евреи проживают по всей территории Советского Союза и предпочитают больше селиться в западных районах страны. Большие еврейские колонии обосновались в Москве (более 500 тысяч человек), в Киеве, Одессе и других республиканских и областных городах. После войны они стали усиленно проникать на работу в министерства и ведомства страны и республик, захватили в значительной мере такие отрасли деятельности, как культура, музыка, медицина, торговля, идеология, средства массовой информации. Они начали открытую кампанию по созданию в Крыму еврейской автономной области. На худой конец были согласны на территорию на Волге после выселения оттуда немцев Поволжья.

Началось наступление на евреев. Эту кампанию активно проводил секретарь ЦК ВКП/б/ А. А. Жданов. Вслед за литераторами и кинематографистами атаке подверглись философы, экономисты, языковеды, музыканты. Особенно досталось режиссерам Эйзенштейну, Пудовкину, Козинцеву, Траубергу, композиторам: Прокофьеву, Шостаковичу, Хачатуряну, Мурадели, философу Александрову и другим.

Резкой была критика публикаций в ленинградских журналах Зощенко и Ахматовой. Первого Жданов назвал «беспринципным и бессовестным хулиганом», а вторую — «блудницей и монахиней, у которой блуд смешан с молитвой».

Наряду с борьбой против низкопоклонства и преклонения перед западной культурой, литературой и искусством проводилась идеологическая работа по поднятию чувства патриотизма и национальной гордости у советских людей, и особенно у молодежи, за все отечественные достижения в этих областях.

Вся эта кампания была направлена в русло «антикосмополитизма», хотя велась главным образом против евреев. Своего апогея она достигла в связи с «делом врачей». Руководство НКВД в лице Берии доложило Сталину о том, что к ним обратилась с письмом врач Л. Тимашук, в котором она утверждала, что Жданов умер вследствие неправильного лечения, умышленно установленного неверного диагноза с целью его умерщвления. Вскоре после этого было получено письмо от Маршала Советского Союза И. С. Конева, который утверждал, что его хотят отравить таким же путем, что и Жданова.