Арсенал-Коллекция 2016 № 03 (45)

Имперская армия обратилась в бегство. Держать фронт против натиска шведов продолжали только четыре полка «седовласых, закаленных солдат, которые никогда до сих пор не бежали с поля битвы и теперь не соглашались бежать». Это были пехотные полки Киеза, Антони фон Бальдирон-Дитрихсена, фон Лихтенштейна (полк «Гёсс») и фон Бланкхардта. Подобно стене, они твердым шагом отступали к Линкельвальду однако и их прежде несокрушимая мощь дала трещину под залпами орудий и мушкетов. Генри Мёскамп вспоминал: «Сперва я велел стрелять из трех небольших орудий, которые я поставил перед собою, и не разрешил своим мушкетерам дать ни одного залпа, прежде чем мы не подошли на расстояние пистолетного выстрела к неприятелю; тогда я скомандовал залп трем первым шеренгам, а затем и трем следующим. После чего мы ворвались в их ряды, нанося им удары мушкетами и шпагами. Неприятель, хотя мы уже вступили с ним в рукопашную, однако, дал два или три залпа из мушкетов.... Один их храбрый командир, весь в красном с золотым шитьем, как раз оказался перед нами; мы видели, как он лупил собственных людей саблей по голове и по плечам, подгоняя их, так как они не хотели идти вперед. Этот господин протянул бой более чем на час, но когда он пал, мы видели, как их пики и значки попадали одни на другие, а все его люди бросились бежать, а мы их преследовали, пока ночь нас не разлучила».

Несмотря на убийственный огонь со всех сторон, ветераны Тилли все еще продолжали сражаться в безнадежном бою. Известны случаи, когда солдаты с оторванными ядрами ногами вытягивали пики при атаке шведских кавалеристов. Но их героизм был тщетен, а от четырех полков уцелели лишь около 600 человек, которые обратились в бегство с остальной армией.

К семи вечера шведы одержали полную и безоговорочную победу. Горн и Густав Адольф встретились на Дюбенской дороге, оба запыленные, усталые, но довольные. Ликование и радость были столь велики, что, как патетически отметил Ф. Шиллер: «Густав Адольф бросился на колени среди раненых и убитых, и пламенная радость победы излилась у него в горячей молитве». Из-за дыма и сумерек солдаты многих полков потеряли связь друг с другом, например, чтобы собрать своих шотландцев Монро приказал барабанщикам играть шотландский марш, на звуки которого к нему и выходили потерявшиеся.

Несмотря на темноту, Густав Адольф распорядился организовать безжалостное преследование бежавшего противника. Для этого были задействованы полки фон Услара, Кохтицкого и Шаффманна[* Два последних находились в резерве позади боевых линий пехоты центра и в бою еще не участвовали].

Паппенхайм с остатками кавалерии до последнего момента пытался прикрыть отступление. Частично ему это удалось, хотя значительная часть армии и обратилась в беспорядочное бегство. Под прикрытием облаков пыли и наступивших сумерек Паппенхайм отбился от преследователей, однако далеко не уходил и лишь утром следующего дня «среди бела дня, на глазах у неприятеля, отступил» к Лейпцигу. Сюда же отошли четыре полка вышедшие из общего строя и не принявшие участия в бою.

С остальным войском король расположился лагерем между полем битвы и Лейпцигом, так как маршировать после боя ночью на город посчитали нецелесообразным. Однако в шведском лагере всю ночь царило радостное возбуждение, непрестанно звонили захваченные у священников имперской армии колокола. «Весело же моим братьям!» — рассмеялся король, который даже не ложился в эту ночь. Для разжигания костров были использованы трофейные пики и повозки.

Одновременно многие солдаты грабили тела убитых и раненых — мародерство было типичным явлением того времени. Большинство раненых было обречено на гибель, так как врачи просто не имели возможности оказывать им помощь.

Где-то ночью или под утро в шведский лагерь заявился саксонский курфюрст. Сначала Иоганн Георг держался неловко, но король встретил его приветливо, и поблагодарил за совет вступить в бой. Обескураженный курфюрст расслабился и на радостях зачем-то пообещал Густаву Адольфу римскую корону.

Удерживать Лейпциг Паппенхайм не мог и не собирался, и на следующее утро увел остатки армии к Галле. Однако значительная часть солдат дезертировала — пример того, что моральный дух разбитой армии пал очень низко. Быстро миновав Галле, Паппенхайм направился в Гальберштадт, куда привел около 1400 человек.

На военном совете король предоставил курфюрсту право самому вернуть себе Лейпциг (что для курфюрста было принципиальным моментом), усилив его военными отрядами. В городе перед победителями сложили оружие- около 3000 имперских солдат, очевидно, что эти люди, в большинстве своем, сознательно остались в городе, чтобы сдаться на милость победителя и стать солдатами его армии.

Густав Адольф же возобновил преследование остатков неприятельской армии. У Мерзебурга (западнее Лейпцига) шведы настигли большую сборную группу из не менее чем в 5000 солдат. Их рассеяли, убив около 1000 человек, в плен было взято еще 1500. Мерзебург был взят сразу же, а вслед за тем шведы достигли Галле, где совсем недавно побывали и Тилли, и Паппенхайм. В Галле, для обсуждения дальнейшего плана действий, к Густаву Адольфу прибыл Иоганн Георг. Преследование отходящих сил противника продолжалось до реки Заалы.

В эти дни саксонские крестьяне, сполна ощутившие на себе прелести оккупации имперской армией, перешли к партизанским действиям, преследуя одиночных беглецов. «Набатный звон поднял народ во всех окрестных деревнях, и горе несчастному, который попадался в руки озлобленному крестьянину».

В Гальберштадте Паппенхайм соединился с Тилли,в распоряжении которого было 600 человек. Отход имперских войск в этом направлении объясняется тем, что Тилли располагал значительными силами в северо-западной Германии, и некоторые исследователи даже считают, что подобный маршрут отступления был задуман заранее, на случай неудачного исхода битвы. В последующие дни сюда стекались остатки армии, и в итоге Тилли удалось собрать около 13 000 человек. С этими силами он отошел к Везеру, чтобы пополнить свои войска гарнизонами из Нижней Саксонии и подходившими подкреплениями.

Брайтенфельд стал первой масштабной победой протестантов за все время войны, и, пожалуй, самой эффектной и впечатляющей победой в шведской военной истории.

Битва дорого обошлась обеим сторонам. Потери армии Тилли составили более 7000 человек убитыми и ранеными в бою и при преследовании, 6000 пленными, захваченными на поле боя и 3000 пленными сдавшихся в Лейпциге, то есть всего около 16 000 человек. Из 9000 лошадей имперской армии погибло около 4000. Имперцы потеряли всю свою артиллерию — 33 пушки, и около 120 знамен и штандартов, среди них — 19 кавалерийских штандартов, 80 пехотных и личный штандарт Тилли. Также при отступлении погибла казна армии Лиги.