Р. Мельников - Первые русские броненосцы (сборник статей и документов)

При обстреле батареи чугунными ядрами (первоначальное расстояние постепенно уменьшали с 600 до 300 м) сбить все орудия удалось лишь в результате 158 попаданий. Учитывая меткость тогдашних орудий и явно "убойное" для батареи расстояние, нельзя было не сделать вывода о весьма высокой живучести батареи. Сквозных пробоин насчитали только пять. Из них четыре пришлись на участки, разрушенные ранее полученными попаданиями.

Особенно обнадеживающим был тот факт, что батарея как платформа для орудий практически из строя выведена не была и после замены орудий могла бы продолжать бой. Выдержала обстрел и лобовая броня. Дело было лишь за некоторыми усовершенствованиями (более мощные и чаще поставленные болты, утолщенные или пакетированные плиты), в которых, естественно, нуждалась по существу опытовая конструкция плота. Все они, благодаря специфике модульной конструкции, обещали перспективность и длительный срок службы плотов.

Очевидны были и минимальные затраты на эти работы. Но эта минимальность расходов, лишая министерство и подрядчиков возможности извлекать из поставок весомые "нетрудовые доходы", по-видимому, и погубила плоты. Слишком уж они не гармонировали с масштабами сооружения сначала гигантских деревянных линейных кораблей, а затем и огромных железных плавучих батарей.

Так или иначе, но идея броненосных артиллерийских плотов (о ракетных плотах и вовсе не вспоминали) была похоронена настолько основательно, что в подготовленной в 1867 г. работе капитана 1 ранга Римскова-Корсакова "О шхерной флотилии" (ее рассылали на отзыв всем чинам из верхушки флота и министерства) основой шхерной обороны признавались лишь винтовые канонерские лодки. Под сомнение ставились даже железные мониторы типа "Смерч". О плотах же автор, возможно, даже ничего и не зная, вовсе не упоминал.

О них вспомнили лишь в 1877 г., когда оказалось, что, несмотря на многообещавшие реформы, берега Черного моря лишены защиты так же, как они были беззащитны и 20 лет назад. Две поповки и флотилия вооруженных пароходов не могли обеспечить оборону двух главнейших стратегических проходов — Днепро-Бугского лимана и Керченского пролива.

Инициатива и на этот раз исходила снизу — от главного командира флота и портов Черного моря вице-адмирала Н.А. Аркаса. Ощущая угрозу приближавшейся войны, он в стремлении усилить свой немногочисленный флот вспомнил и о батарейных плотах. Опыт наблюдения за их постройкой в 1856 г. и последующие их испытания не оставляли сомнений в действенности этих боевых единиц.

Вооружать их он предлагал нарезными мортирами, которые своими отвесно падающими снарядами могли с одного попадания вывести из строя любой вражеский броненосец. Правда, великий князь Константин Николаевич, как об этом говорилось в ответе управляющего Морским министерством от 31 декабря 1876 г., выразил сомнение в "возможности успешного действия из мортир с судов по судам же". Но, вспомнив об им же исповедывавшемся правиле не сковывать активность местных администраторов, он о предложении Аркаса доложил императору Александру II. Император предложение одобрил и поручил военному министру Д.А. Милютину выяснить, какие орудия его ведомство могло бы передать флоту для вооружения батарейных плотов.

Оказалось, что на весь Черноморский флот можно получить 30 медных нарезных заряжающихся с казенной части 152-мм мортир и по 200 снарядов к каждой из них. Вес орудия со станком составлял 28 т, высота от палубы до центра цапф равнялась 112 см. 12 из них Н.А. Аркас решил установить на плотах.

К этому времени балтийские плоты были уже сданы на слом, и проект черноморских плотов разрабатывали заново. Сохранив полностью свой конструктивный тип, плоты были лишь незначительно увеличены в размерах, отчего их водоизмещение вместо примерно 255 т составило теперь около 350 т. Длину платформы довели до 14 м, ширина составила 18,3 м. Длина понтона равнялась 16,4 м, ширина 1,5, высота 1,36 м.

Значительно более мощными предусматривались броня (плиты толщиной 114,127,140 и 152 мм) и артиллерия. Для мортирных плотов длина бруствера и, соответственно, ширина платформы составляли 17,4 м. В дело должны были пойти и оставшиеся от прежних плотов 50,8-мм и 38-мм броневые плиты, которыми соответственно можно было прикрыть траверзы и откосы.

Плиты для брустверов решено было подобрать из числа имевшихся в Кронштадте и на Ижорском заводе. Там были плиты, отобранные корабельным инженером Э. Е. Гуляевым для плота с 305-мм орудием, которые предполагалось построить по предложению адмирала А. А. Попова, а также плиты, снятые с фрегата " Минин" и сохранившиеся из числа запасных для первых балтийских мониторов и плавучих батарей. Партию из 10–12 плит толщиной 152 мм в течение месяца мог прокатать Ижорский завод. В крайнем случае решили использовать изготовленные заводом для испытания стрельбой четыре плиты толщиной 305 мм.

Из 50 найденных на Ижорском заводе готовых броневых плит были отобраны для отправки в Николаев и Керчь 24 152-мм, предназначавшиеся для брустверов шести мортирных плотов (по два для Одессы, Очакова и Керчи). Для брустверных откосов, прикрытия бортов у орудий (траверзов) из Петербурга в Николаев и Керчь отправили 516 плит толщиной 50,8 и 192 толщиной 254 мм.

11 апреля 1877 г. по железной дороге в Николаев отправили 26 152-мм и по 258 50,8-мм и по 96 25,4-мм плит в Николаев и Керчь. Все имевшиеся болты для их крепления (всего 71 шт. диаметром 64 мм) послали в Керчь. Для николаевских плотов их пришлось изготовлять на месте. Одновременно был дан срочный заказ на изготовление для плотов "приборов сосредоточенной стрельбы" А. П. Давыдова — первых из примененных на флотах мира систем управления артиллерийским огнем, представлявших собой комплекс электромеханических приборов, обеспечивавший стрельбу залпом из всех орудий.

В середине января 1877 г. портовый корабельный инженер штабс-капитан Ф.М. Насулин составил техническую смету на постройку, и в Николаевском адмиралтействе из отобранного тем временем на его складах леса началось сооружение первых двух плотов. Конструктивно они были подобны плотам, строившимся в 1856 г. Десять удлиненных прямоугольного сечения (заостренных в оконечностях) понтонов служили опорой накрывавшей их массивной платформы, на которой за бруствером и примыкавшим к нему бронированным откосом (для уменьшения веса бруствера и прикрытия деревянных конструкций от газов при стрельбе) устанавливались орудия.

Отсеки для размещения корабельных грузов в понтонах отделялись от остальных отсеков водонепроницаемыми переборками, а крюйт-камеры и бомбовые погреба снабжались, кроме того, двойным дном и обшивались войлоком. Из тамбура для спуска в корме понтона в отсек крюйт-камеры спускалась труба для ручного отливного насоса, которая соединялась с трубой, проложенной по днищу крюйт-камеры. Через водонепроницаемый сальник в переборке она сообщалась с смежными отсеками. В переборках у днища остававшихся свободными отсеков прорубались шпигаты.