Рафаил Мельников - Эскадренный броненосец “Ростислав”. (1893-1920 гг.)

Утром 18 ноября в день Синопской победы Н.И. Скрыдлов на флагманском броненосце “Чесма” “от лица Черноморского флота” вручил прибывшему на корабль Александру Михайловичу шелковый контр- адмиральский георгиевский флаг. Состоялась церемония освещения флага, переданного затем великим князем для подъема штурману “Ростислава”. В 10 ч утра, следуя движению командующего, заменившего на “Чесме” свой флаг георгиевским, новый контр-адмиральский флаг подняли и на “Ростиславе”. Флот расцветился флагами, рейд заполнили гром и дым императорского салюта (31 выстрел по уставу).

На “Ростислав” для представления великому князю явился командующий войсками Одесского военного округа граф Мусин-Пушкин, за ним великого князя поздравили командующий флотом и сопровождавшие его в полном составе все адмиралы Черноморского флота. После церковного парада со свезенными с кораблей на берег знаменными флагами экипажей праздник вновь вернулся на рейд, который заполнили представленные для севастопольских учащихся корабельные барказы и паровые катера. В этих прогулках по рейду около кораблей приняла участие и великая княгиня Ксения Александровна (дочь Александра III).

Торжествами, завершившимися спусками флагов (корабли возвращались в вооруженный резерв), вечером 18 ноября фактически, как показал ход событий, подводилась черта под еще не поколебленными в основах порядком флотской службы и незыблемостью государства.

Словно уже ощущая под ногами первые отдаленные подземные толчки, режим Николая II нахимовской славой пытался отгородиться от надвигавшихся грядущих потрясений. Уже на пороге стояла бездарно спровоцированная русско-японская война с позором сдачи Порт-Артура и первыми предгрозовыми матросскими волнениями в Севастополе 1904 г., а за ними потрясшие основы режима, едва не погубившие царизм 1905 и 1906 годы и последующие, все еще мало в чем объясненные современными историками, десятилетие сползания России к февральской анархии и Октябрьской революции, покончившей с прежней Россией.

В войне на Дальнем Востоке “Ростислав”, как и все корабли флота участвовал своими людьми, их опытом, их боевой подготовкой. Матросов, упорно не расстававшихся со своими георгиевскими ленточками с надписью “Ростислав” на бескозырках, офицеров в их традиционно белых “черноморских” фуражках можно было встретить и на кораблях Порт-артурской эскадры, некомплект которой пополняли с Балтики и с Черного моря, и на формируемой в Кронштадте 2-й Тихоокеанской эскадре, и в составе экипажей, готовившихся в Либаве для ожидавшихся покупкой “экзотических крейсеров” из Чили и Аргентины.

Из офицеров, служивших на “Ростиславе” в 1900- 1903 гг., старшим офицером одного из этих крейсеров должен был стать лейтенант Ф.Ф. Карказ. В штабе командующего флотом Тихого океана заведовал военно- морским отделом и чудом избежал гибели при взрыве “Петропавловска” великий князь Кирилл Владимирович, поход со 2-й эскадрой начинали на крейсере “Русь” лейтенант В.В. Веселовский, на крейсере “Урал” А.К. фон Шульц, на миноносце “Прозорливый” командовавший им (в 1900 г.- старший минный офицер “Ростислава”) А.А. Рыбалтовский. Бой 14-15 мая 1905 г. прошли на “Адмирале Ушакове” артиллерийский офицер лейтенант Н.Н. Дмитриев, на “Авроре” – ее старший офицер, заменивший погибшего командира -г- А.К. Небольсин.

В мартиролог Цусимы, запечатленный на траурных плитах Петербургского храма-памятника погибшим в той войне морякам, вошли имена лейтенантов Б.А. Дандича и Е.Г. Демидова героями, погибшими на броненосцах “Князь Суворов” и “Император Александр III”. Оба они свою недолгую корабельную службу начали в 1900 г. мичманами на “Ростиславе”. С гибелью С.О. Макарова на Дальний Восток вернули незадолго до начала войны командовавшего эскадрой Тихого океана Н.И. Скрыдлова, а его место на Черном море занял прибывший из Петербурга вице-адмирал Т.П. Чухнин. Также недавний тихоокеанец, он был грозой всех флагманов и офицеров, которых он держал в состоянии постоянного дисциплинарного прессинга.

Этот не новый, унаследованный от николаевского режима метод (его придерживался и З.П. Рожественский, а позднее и Р.Н. Вирен) характеризовали мелочные, нередко унизительные придирки, с маху, без должного разбирательства вынесенные обвинения, нескончаемые распекания и увещания в многословных, в духе прокламаций графа Ф.В. Растопчина, призывах к совести, долгу и патриотизму.