Всеволод Егорьев - Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну 1904-1905 гг.

Действительно, спуск шлюпок и посадка на них людей происходили совершенно хаотически:

«Люди переполняли шлюпки еще на палубе, никто не хотел быть на талях, тали лопались (шлюпки падали в воду, разбивались и перевертывались), из-за чего масса людей гибла . . .» [161] 2 Из письма очевидца, написанного на «России» в Японском море через два дня после уничтожения транспортов.

Кроме шести или семи больших корабельных гребных шлюпок и двух совершенно новых паровых катеров, на транспорте было десятка два больших мелкосидящих японских фунэ, применяемых японцами при десанте. Небольшая часть этих шлюпок была все-таки спущена на воду, однако, несмотря на почти спокойное состояние моря, и этот вид спасательных средств использовался беспорядочно. Перегруженные неорганизованными массами людей некоторые из фунэ переворачивались, люди плавали вокруг, многие тонули.

В ходе всей операции с «Садо Мару» надо отметить следующие моменты:

1) Когда пароход был остановлен первыми выстрелами, с русских крейсеров было видно, как с него выбрасывались за борт бумаги.

2) Первоначально предполагалось взять пароход в качестве приза и соответствующее приказание было дано «Рюрику». Однако, длительность процедуры, связанной с осмотром, предстоящей разгрузкой части его почти полуторатысячного личного состава, в связи с неустойчивой погодой, подозрительным поведением, где-то около вертевшегося японского крейсера, близостью японских баз-все это заставило изменить отданное «Рюрику» приказание и принять решение-потопить «Садо Мару».

3) Вскоре по остановке парохода на шлюпке прибыл на «Рюрик» морской «посредник» (комендант), японский капитан-лейтенант в сопровождении японца-переводчика, до войны жившего в бывшем русском г. Дальнем (Дайрен). Капитан-лейтенант Комаку, ссылаясь на то, что на транспорте находится более 1000 человек некомбатантов, [162] 3 По свидетельству офицера, посланного с «Рюрика» на «Садо Мару», на пароходе («по беглому осмотру и опросу») находился полный телеграфный парк, некоторое количество солдат при 10-12 офицерах и более тысячи мастеровых рабочих и носильщиков тяжестей, 20 лошадей, 21 понтон (широкие японские фунэ большой вместимости). По показаниям англичанина-механика, перешедшего с парохода на крейсер, груз состоял сверх того из 2000 т риса, двух паровых катеров. просил командование русского крейсера предоставить два часа времени на своз их с судна.

Зная вероятно, что в бухте Озаки, в 60 милях от места развертывания описываемых событий, находится эскадра Камимуры, Комаку и японские сухопутные начальники пытались всячески затянуть развязку событий в расчете на своевременный подход японских броненосных крейсеров.

Задержав японского офицера у себя, «Рюрик» послал на транспорт на собственной корабельной шлюпке одного из своих офицеров с этим переводчиком.

4) Офицер с «Рюрика», посланный на полубарказе на транспорт, в своем письменном показании сообщил:

. . . «Предложил всем офицерам воспользоваться полубарказом для перехода на крейсер, но они категорически отказались, просили лишь дать время и возможность, спустив шлюпки, сойти с парохода людям; но сами и сходить с парохода видимо не были намерены, сидели, пили пиво, курили и никакого участия, ни руководства при спуске шлюпок не принимали; господствовало полное безначалие, шлюпки спускались неумелыми людьми и нередко у борта переворачивались, несмотря на полное отсутствие волны и ветра. Судя по поведению офицеров, им желательно было выиграть время, быть может в надежде прихода помощи».

«Предупредив несколько офицеров лично и через японца, говорившего по-русски, всех прочих, что времени мало, перевел на полубарказ 23 человека (включая 3 англичан), по большей части офицеров телеграфного парка, между ними и несколько унтер-офицеров. Оставшиеся на транспорте офицеры попрежнему не обнаруживали никакого стремления к спасению вверенных им людей и не проявляли никакой распорядительности; большие фунэ почти все остались неспущенными на воду. ..»

Про одного из японских офицеров, к которому он был направлен англичанином-капитаном сразу по прибытии на транспорт, он же сообщает:

«Японец (его мне показали совсем пьяного) бумаг давать не хотел, но вскоре после начала этого разговора его помощник, тоже японец, вызвался достать бумаги . . -». [163] 1 Рапорт мичмана Плазовского от 2 июня 1904 г. (ст. ст.), из дела ЛОЦИА № 18. Полубарказ вернулся к борту своего крейсера вскоре после полудня.

«Громобой» незадолго до этого, почти покончив с «Хитаци Мару», присоединился к «России» и «Рюрику».

Отряд крейсеров уже около пяти часов находился к югу от о-ва Окино сима. Не менее пяти часов (а может быть даже и более, поскольку крейсер «Цусима» обнаружил русские корабли значительно ранее того, когда был сам ими обнаружен) их пребывание в этих водах могло быть известным и японской главной квартире и адмиралу Камимура, тем более что пребывание это сопровождалось немалым «шумом»-артиллерийской стрельбой русских и радиотелеграфированием японцев.

Погода ухудшалась, дальность видимости еще сократилась, штурмана опасались за точность места в связи с переменными курсами, переменными течениями и изменением девиации компасов, в связи с артиллерийской стрельбой.

А на «Садо Мару» продолжался все тот же беспорядок. Дело принимало затяжной характер. Однако, обстановка требовала скорейшей ликвидации парохода.

В 12 ч. 30 м. «Рюрику» было отдано категорическое: приказание потопить «Садо Мару».

Первая торпеда была выпущена в правый борт транспорта, взорвалась в его середине, выбросив в воздух много угля. Пароход несколько накренился, сел чуть-чуть глубже, но не тонул. «Рюрику» было отдано приказание выпустить вторую торпеду. Так как к этому времени крейсер уже находился с другого борта транспорта, то она взорвалась у левого борта. Одновременно и «Громобой» ускорил потопление «Хитаци Мару» торпедным выстрелом.

Ошибочная уверенность во всемогуществе торпедного взрыва, учет того, что «Садо Мару» с точки зрения своей конструкции ничем не отличается от обыкновенного торгового парохода и что двух торпед он уже никак не выдержит [164] 2 В одном из выпусков французского журнала «Le Yacht» того времени было приведено описание повреждений, полученных транспортом «Садо Мару» от торпед «Рюрика». Обе пробоины – в машинном отделении, размеры их около 200 кв. фут, ближайшие к местам взрывов поперечные переборки слегка выгнуты, но не потеряли водонепроницаемости; повреждения машин незначительны, несколько трубопроводов перебиты (из отчета по минной части крейсера «Громобой» за время войны 1904-1905 гг.). – все это приводило к убеждению, что ждать момента его погружения нет нужды и можно уходить. [165] 3 Г. К. в цитированной брошюре пишет: «Пароход кренится сильно на другой борт, потом несколько выпрямляется и начинает погружаться в воду», стр. 49. В цитированном выше письме очевидца с «России» говорится: …«после первой мины пароход продолжал держаться на воде, почему «Рюрик» пустил вторую мину, которая взорвалась с левого борта. Пароход выдержал и этот удар и только сильнее накренился и начал погружаться кормой». Не исключается возможность того, что взрывом второй торпеды у «Садо Мару» был выравнен крен, так как она была выпущена в другой его борт.