И. Приходченко - Истребитель-бомбардировщик МиГ-27

Считалось, что для выработки навыков достаточно 5–6 ч тренировок, но на деле требовалось много больше времени, как по вине несовершенства тренажёра, слабо отражавшего реальный процесс, так и специфики самого управления Х-23. Кнюппель «Дельты» на ручке управления находился рядом с «ползунком» механизма триммерного эффекта, которым лётчик пользовался в течение всего полёта, «играя» им почти рефлекторно для парирования усилий на ручке при изменении скоростей и режимов полёта. Он же позволял управлять самолётом по тангажу, причём движение «ползунка» вверх переводило машину в пикирование, вниз — в кабрирование. Управление ракетой от кнюппеля было обратным по направлению, что сбивало лётчика с толку. По опыту 4-го ЦБП, требовалось 500–800 наведений на тренажёре, чтобы надёжно освоить систему управления Х-23.

Пуски обычно выполняли с пологого пикирования с углом до 30° на скоростях 600–1000 км/ч и высоте до 5000 м, что обеспечивало достаточно времени для наведения. Ориентиром для слежения за ракетой первые секунды служил работающий двигатель, а после его отсечки наведение велось по трассеру. Опытные лётчики выполняли пуски и с горизонтального полёта с малых высот в 50–200 м, однако при этом цель обнаруживалась на небольшом расстоянии, и для атаки оставалось мало времени. Хотя «Дельта» в процессе наведения и допускала боевое маневрирование (пусть и ограниченное), на практике старались сохранять режим полёта постоянным всё время наведения, избегая выхода ракеты из поля зрения и узкого створа радиолуча. Пуск Х-23 и без того был сложным занятием, заставлявшим летчика сочетать управление ракетой с пилотированием и слежением за воздушной и наземной обстановкой (всё же в бою действовать пришлось бы в зоне досягаемости вражеской ПВО). К 1984–1985 гг. пуски Х-23 стали более частыми и в боевой подготовке являлись обычными упражнениями. Причиной стал подходивший к концу срок их хранения на складах и, чтобы не списывать ракеты впустую, их решили пустить в дело.

Освоение Х-25 и Х-29Л с лазерным наведением имело свои особенности. Небольшая дальность пуска (7–8 км) оставляла лётчику минимум времени: после включения подсветки на предельной дистанции мощность отражённого луча была мала, а захват — неустойчив. В немногие секунды до выхода на минимальную дальность требовалось добиться нормального захвата и удерживать прицельное перекрестие и луч подсветки на цели до самого попадания. Молодым лётчикам времени хватало не всегда, и при срыве захвата они привозили ракеты обратно. «Изделию», по надёжности, позволялось не больше трёх полётов на подвеске, из-за чего после двух незапусков место в кабине занимал лётчик поопытнее, гарантированно отправлявший ракету в цель.

Для фотографирования района цели при боевом применении и записи на плёнку текущей дальности и угловых координат прицельной марки на МиГ-27 модификаций К, М и Д применялся фотоконтрольный прибор ФКП-58, размещаемый в переднем отсеке специального контейнера (два варианта исполнения — «простой» и модернизированный), подвешиваемого на центральную точку подвески. В заднем отсеке контейнера мог устанавливаться видеомагнитофон «Сатурн-505Б (БМ)», служивший для записи изображения с видеоканала ракеты Х-29Т при учебных пусках. Видеозапись использовалась затем при оценке правильности прицеливания и уровня подготовки лётчиков.

Боевые пуски ракет всегда требовали собранности и тренированности. Если воронки от бомб в стороне от мишени или прошедшая мимо очередь означали всего лишь незачёт, то улетавшая «за горизонт» ракета, к тому же с сотней килограммов взрывчатки, могла повлечь более серьёзные последствия. При всей тщательности подготовки случались промашки, имевшие звучную огласку. В 58-м полку капитана А. В. Башкирова 6 апреля 1988 г. подвёл ползунок на ручке управления: при вводе в пикирование соскользнувший палец нажал на боевую кнопку, произошел запуск Х-25, и она ушла в небо, взорвавшись в 20 км за пределами полигона. В ГСВГ 21 апреля 1989 г. пара из МиГ-27К и МиГ-27М, нёсших Х-25, после перелёта на полигон зарулила на заправку. На обеих машинах при снаряжении подвесок оружейники допустили одинаковую ошибку: стоило лётчикам, как и положено, отключить АЗС управления оружием, как сработали замки подвесок, сбросив ракеты вместе с АПУ на бетонку. В 88-м апиб на самолёте капитана Г. Криворучко над полигоном Суурпаки разорвался двигатель Х-29. Куски оперения ракеты, пробив борт, ушли в баки и воздушный канал. Летчику повезло: у ракеты не сдетонировала трехсоткилограммовая боевая часть, иссечённая осколками машина сохранила управляемость, а двигатель МиГа продолжал тянуть. На посадку МиГ-27К заходил со стелющимся шлейфом топлива, остановившись на полосе с заглохшим двигателем и опустевшими баками.

При пусках ракет 17 мая 1989 г. 722-й полк лишился одного МиГ-27Д: после схода Х-25 противопомпажная система не отработала, двигатель оказался в режиме вращающегося срыва в компрессоре и в секунды перегрелся. Прогорела и начала разрушаться турбина, после чего лётчику оставалось только катапультироваться. Ранее аналогичный случай привёл к потере МиГ-27К майора Белоусова из 88-го апиб, следствием чего стал временный запрет на пуски Х-25 «на период мирного времени». Такие же ограничения время от времени вводились на применение С-24, чреватое возможностью помпажа, контейнеров КМГ-У, содержимое которых, высыпаясь, колотило по хвосту самолёта и приводило к вмятинам и забоинам, а также на стрельбу из встроенной пушки, которую предписывалось заменять использованием СППУ.