Юрий Мухин - Если бы не генералы!

Это была 5-я и 6-я победы Федорца, а у капитана Макконнелла – 8-я. Правда, из-за того, что самолет американского аса упал в море, а пленка фотоконтроля сгорела вместе с МиГом, победу Семену Алексеевичу не зачли как подтвержденную ».

Советские ВВС потеряли в Корейской войне 335 самолетов всех типов и сбили, по нашим неполным подсчетам, 1106 самолетов. (Нашим летчикам засчитывался сбитый самолет, если он падал на территорию Северной Кореи, а если падал в море или дотягивал до Южной, то не засчитывался.) Соотношение 3:1 в пользу советских ВВС, а по реактивным истребителям – 2:1.

Так что Сталин понимал, о чем говорит, когда предложил снаряжать взрывчаткой Ледина снаряды авиационных пушек – эти снаряды даже в «Летающих крепостях» делали дыры площадью 2 м 2. (Больше входной двери, если кому-то захочется образно представить, что такое 2 м 2).

На совещании у Сталина было принято решение о создании при наркомате боеприпасов Специального экспериментально-производственного бюро (СЭПБ), которому поручалось испытать с новой взрывчаткой все имеющиеся на вооружении бронебойные снаряды, развернуть производство взрывчатки A-IX-2 и снаряжение ею бронебойных боеприпасов. Руководителем этой группы инженеров был назначен матрос Ледин. Правда, Сталин в отличие от Кузнецова внимательно относился не только к снарядам, но и к людям. Уже вечером Ледину сообщили, что личным приказом Верховного ему присвоено воинское звание военного инженера третьего ранга, что примерно соответствовало званию майора. (Соответственно наркомат ВМФ месяц не мог снять копии с этого приказа для склада вещевого имущества, и военинженер Ледин продолжал руководить бюро в форме матроса.)

Как я понимаю, освоение производства новой взрывчатки проходило при пассивном сопротивлении наркомата боеприпасов. Нарком Ванников за всю войну ни разу не встретился с Лединым, начальник первого главка наркомата Г.К. Кожевников «занял по отношению к СЭПБ весьма недружелюбную позицию», – пишет Е.Г. Ледин.

В начале работы взорвалась мастерская по снаряжению корпусов снарядов, в которой находилась взрывчатка A-IX-2. Погибло 12 человек. Сталину немедленно сообщили об этом с вопросом что будем делать? Ожидался ответ о прекращении работ, но Сталин не обрадовал бездельников и распорядился – пошлите Ледину еще 24 человека. Взрыв не был связан со свойствами взрывчатки, возможно, это была и диверсия, но люди перепугались. Тогда Ледин вместе с главным инженером первого главка П.В. Лактионовым убрали из мастерской всех, сами стали за снаряжательные прессы и снарядили A-IX-2 все снаряды опытной партии.

Дело под руководством СЭПБ пошло вперед. К началу 1943 года объем производства гексогена увеличился в 15 раз, к середине 1943 года работа СЭПБ была практически закончена – все противотанковые и авиационные снаряды, которые промышленность поставляла фронту, снаряжались взрывчаткой A-IX-2, ею же снаряжалась и часть снарядов морской и зенитной артиллерии.

Е.Г. Ледин в своих воспоминаниях ни разу не упомянул Берию, что и немудрено – журнал «Военно-исторический архив», в № 7 которого напечатаны воспоминания Ледина, из номера в номер стенает и плачет по «невинным жертвам сталинизма». Но тем не менее Ледин написал:

«Сразу же после выхода приказа по НКБ о назначении начальником СЭПБ, в 2 часа ночи меня вызвали на Лубянку. Там со мной познакомился сотрудник НКВД и сказал, что его ведомству поручено оказывать содействие работам СЭПБ, для чего у нас будут еженощные встречи в это время.

При этом он добавил, что при широком размахе работ по всей территории Союза сотрудники НКВД на местах могут оказать помощь в случаях задержек или поисков необходимого оборудования, или материалов по представляемым мной сведениям.

В ряде случаев, на этапах строительства, монтажа и подготовки производства, эта помощь способствовала ускорению работ.

Встречи на Лубянке происходили каждую ночь, до окончания работы СЭПБ в сентябре 1943 г. и всегда заканчивались вопросом, который органически противоречил всему моему естеству: «Нет ли у вас замечаний о противодействии или саботаже проведению работ?» Зная методы, которые применялись НКВД, я испытывал тягостное чувство и душевный протест, исключавшие всякую возможность такого рода «помощи», и ни разу не дал на этот вопрос положительного ответа».

А вот это напрасно, напрасно Ледин не попросил защиты у НКВД, поскольку шакалы наркомата боеприпасов сразу поняли, что человек он стеснительный и его можно грабить, как хочешь.

Нарком боеприпасов Борис Львович Ванников был опытнее его в этих делах. Поэтому о присуждении Сталинской премии за изобретение и постановку на производство взрывчатки A-IX-2 Е.Г. Ледин узнал в марте 1943 года из газет, оттуда же он узнал, что у него в соавторах состоит тот самый начальник первого главка, который мешал освоению A-IX-2, как мог.

Поняв, что его и его людей нагло «кинули», сразу же после сдачи окончательного отчета Ледин решил сам заняться вопросом награждения тех, кто отличился при создании и освоении его взрывчатки. Он подготовил список на награждение орденами 35 работников СЭПБ, позвонил лично Б.Л. Ванникову, и тот пообещал его с этим списком вызвать, чтобы решить вопрос о награждении. Далее Ледин пишет: «Но вызова не последовало; в скором времени вышел Указ Верховного Совета СССР о награждении тридцати пяти работников НКБ высокими правительственными наградами, причем никто из награжденных не имел никакого отношения к работе СЭПБ». Мы должны догадаться из этих слов деликатного Ледина, что его, руководителя СЭПБ, автора и изобретения, и выдающейся технологии, в этом списке тоже не было. А кто же там был? Ледин продолжает: «Состав награжденных был довольно пестрым, и для многих из них, которых я знал, награждение было совершенно неожиданным». Ну так уж «неожиданным» – разве они не знали, что они для Ванникова «свои» и что Борис Львович своих не забывает?

И Ледин, не могущий себе простить до сих пор то, что он не сумел наградить действительно заслуживших, с горечью пишет: «…я пришел к выводу, что мне надо было доложить о выполнении задания лично председателю ГКО, а не наркому, и поэтому являюсь единственным виновником происшедшего. Но кто мог подумать?»

Как вам нравится это раскаяние? Оказывается, не подлец Ванников, обворовавший заслуживших свои награды людей, виноват, а он – изобретатель.

Но я хочу рассмотреть вопрос о том, было ли сопротивление Н.Г. Кузнецова, Н.Д. Яковлева и К oпринятию на вооружение новой взрывчатки случайным, от лени, недомыслия, или все же они руководствовались другими мотивами?