Владислав Гончаров - Кто развязал Первую мировую. Тайна сараевского убийства

По условиям Берлинского конгресса 1878 года Австро-Венгрия оккупировала принадлежащие Турции Боснию и Герцеговину. 7 октября 1908 года двуединая монархия объявила об аннексии этих территорий, что вызвало крупный международный кризис. Однако созыва международной конференции (которой требовала Россия) австрийцам удалось избежать, в итоге 26 февраля 1909 года Турция отказалась от Боснии и Герцеговины, а 31 марта Сербия официально дезавуировала свои претензии на эти территории и объявила о прекращении на них всякой деятельности, направленной против Австро-Венгрии. (Примеч. ред.)

Например, итальянцев, которым эрцгерцог особенно не доверял и королю которых он отказался сделать визит, хотя, как сообщает Конрад, кому-нибудь из членов Габсбургского дома давно уже следовало сделать ответный визит королю Италии. В 1908 году германские и, надо полагать, австрийские власти получили сообщение о том, что итальянский военный атташе в Белграде выработал для сербского Генерального штаба план кампании для осуществления программы «Великой Сербии» и составил для них также план операций, которые Италия должна была предпринять для помощи сербам. Это соответствовало соглашению, заключенному в Ракконидже год спустя. (Примеч. авт.)

Pharos , Der Prozess gegen. die Attentater von Sarajevo: nach dem amtlichen Stenogram der Gerichtsverhandlung attenmassig dargestellt; Einleitung von Josef Kohler. Berlin 1918, с. 165. Как утверждают, Фарос – это псевдоним. Из того обстоятельства, что автор лично присутствовал на процессе, так как он описывает всех подсудимых, а также из того, что он крайне враждебно настроен по отношению к франкмасонам, можно предположительно заключить, что за этим псевдонимом скрывается отец Пунтигам, иезуит, духовник эрцгерцога. В своем немецком переводе Фарос не приводит показаний менее важных обвиняемых и свидетелей. Он дает только часть судебного отчета, касающуюся главных обвиняемых. Краткое изложение всего процесса, включая и некоторые части, опущенные Фаросом, было напечатано анонимно в Берне в 1917 году, в книге «Sarajevo, La conspiration Serbe centre la Monarchic Anstro-Hongroise. Сетон-Уотсон ничем не обосновывает своего утверждения, что в таком виде эти отчеты «весьма неполны и ненадежны» и что «они были опубликованы австро-венгерским правительством». По сообщению венской газеты «Der Tag» № 84 от 7 апреля 1936 года, копия первоначальной стенограммы отчета, напечатанная на пишущей машинке, попала в руки редактора сараевской газеты «Вечерняя почта» и была предоставлена им в распоряжение правительства Югославии. Характерно, что последнее не смогло извлечь из него ничего в свое оправдание или опубликовать хотя бы какое-нибудь показание, кроме того, что содержалось в упомянутых двух книгах. Правда, краткие извлечения были опубликованы Слиепчевичем («Nova Evropa», июнь 1926) и перепечатаны в переводе Сетон-Уотсоном в «Slavonic Review», IV, с. 646–666, март 1926. В этих извлечениях имеются важные, (но не отмеченные) пропуски, свидетельствующие о желании скрыть то, что относилось к Сербии, и подчеркнуть, что убийцы не действовали по внушению извне, из Сербии, а были ярыми боснийскими фанатиками, стремившимися осуществить объединение южных славян. (Примеч. авт.)

У сербов в хорошо осведомленных кругах давно не было тайной, что в приготовлениях к заговору для убийства Франца-Фердинанда принимали участие более высокие должностные лица, нежели те, на которых указывал австрийский ультиматум. Смотри ниже страницы, посвященные «Черной руке» и Салоникскому процессу 1917 года. (Примеч. авт.)

Эта версия салоникского дела выдержана вполне в духе Пашича. Однако есть основание полагать, что заговор против князя Александра отчасти служил лишь предлогом и был использован как удобное средство, чтобы освободиться от влиятельного политического противника. Другой причиной, побуждавшей навсегда зажать рот Дмитриевичу, по всей вероятности, было опасение партии Пашича, что полковник раскроет всему миру правду относительно своего участия в заговоре для убийства, вызвавшего мировую войну, и таким образом разоблачит виновность сербского правительства, которое было осведомлено об этом заговоре. (Примеч. авт.)

«Крв Словенства», Белград, 1924. Статья Иовановича имеет столь большое значение, что она была несколько раз напечатана в английском переводе. Дюргем подробно останавливается на статье Иовановича в своей новейшей книге «The Sarajevo Crime», с. 127–147 «Видов дан» («День святого Витта»), 28 июня, – день годовщины Косовской битвы, имевшей место в 1389 году, и национальный сербский праздник: в тот же день был убит эрцгерцог. (Примеч. авт.)

«Крв Словенства», с. 9. В письме, напечатанном в «Novi Zivot» («Новая жизнь») и в белградской «Политике» от 28 марта 1925 года, Иованович объясняет, что этой фразой он имел в виду «Черную руку». Он говорит, что когда стало известно провозглашение Австрией аннексии в 1908 году, то «по частной инициативе» было основано общество «Народна Одбрана», а другие элементы, которые были крайне недовольны деятельностью официальных сербских кругов, несколько позднее организовали общество «Уедненье или Смрт» («Объединение или смерть», обыкновенно известное под названием «Черная рука»); это и была та группа лиц, вошедшая в «тайное общество», которую я упомянул в моей статье». (Примеч. авт.)

Иованович был одним из основателей и деятельных членов «Народной Одбраны», и в абзаце, который мы здесь опустили, рассказывает о своем личном знакомстве с Принципом в Белграде. (Примеч. авт.)

Следует заметить, что показания, сделанные на Салоникском процессе, как и последующие заявления членов «Черной руки», часто противоречивы и проникнуты неприязнью к Пашичу, а потому пользоваться ими можно только с большой осторожностью. (Примеч. авт.)

Милан Прибышевич оставался деятельным членом «Народной Одбраны», Принцип первоначально собирался обратиться к нему за помощью для осуществления сараевского заговора, но потом получил помощь от руководителей «Черной руки». Прибышевич в начале мировой войны сражался в чине полковника в сербской армии, но неверно, что он был убит своими собственными солдатами в лесу на Ястребацкой горе. Он скрылся в Америку для того, чтобы вербовать там сербских добровольцев.

Трифко Крыштанович в своих показаниях описывает, как он прибыл из Боснии в Белград в 1908 году, получил квартиру и стол у Войи Танкосича и обучался у него метанию бомб, а потом получал жалованье в качестве шпиона и тайного курьера, перевозившего письма от лидеров «Народной Одбраны» в Сербию к их агентам в Боснии и обратно. Конечно, показания этого человека вызывали некоторые сомнения. (Примеч. авт.)