Абдулла Магомедов - Буйнакцы на фронтах Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.

Дело в том, что впервые о Глебе Коссовиче и Владимире Яловенко мы услышали от друга нашего музея, бывшего выпускника школы № 1 в предвоенные годы Омарова Ахмеда Омаровича. Ахмед Омарович – преподаватель истории, один из пропагандистов и ценителей подвигов дагестанцев, особенно буйнакцев. Он не только рассказал нам об этих фронтовиках, но и, как говорится, оторвав от сердца, подарил музею фотографию Глеба Петровича.

И вот вдруг нам попадает в руки еженедельник «Махачкала», а в нем статья об уже известных нам героях войны, автором статьи является родная сестра Глеба Петровича. Мы решили включить этот материал в готовящуюся книгу полностью, ничего не сокращая. За согласием обратились к Ахмеду Омаровичу и, конечно, к самой Ангелине Петровне Коссович, и получили «добро». Ниже приводим саму статью из газеты с небольшими сокращениями:

«Два друга – Глеб Коссович и Владимир Яловенко окончили в конце 30-х годов среднюю школу в г. Буйнакске, сельскохозяйственный институт, участвовали в боях с белофиннами и только-только начали свою трудовую деятельность в качестве агрономов…

Глеб, окончив институт с красным дипломом, работал в учебном хозяйстве Дагестанского сельхозинститута в Махачкале, Володя – в пригородном хозяйстве Буйнакского горисполкома. И вдруг…

Запомнился мне солнечный летний день 22 июня 1941 г., когда наша семья поехала за город отдохнуть. Там мы узнали от секретаря Буйнакского горкома партии Калясниковой о начале войны с гитлеровской Германией. Все тотчас же собрались домой, а по дороге нас нагнал верховой и передал Владимиру Михайловичу Яловенко (он к тому времени стал нашим зятем) повестку с вызовом в военкомат.

Это были первые часы первого дня войны. Мы с мамой срочно выехали в Махачкалу, чтобы успеть попрощаться с братом, если его тоже сразу мобилизуют в действующую армию.

Возвращаясь назад в Буйнакск, на станции Шамхал мы встретили товарный поезд, груженный автомобилями. И в окно поезда я увидела своего зятя, облокотившегося на одну из машин на платформе товарняка. Лицо его, всегда оживленное и веселое, было бесконечно грустным, как будто бы он предчувствовал, что уезжает навсегда. На фронте он получил тяжелое ранение и какое-то время находился в госпитале в Пятигорске. Тогда моя сестра повидалась с ним в последний раз. Он посылал один рапорт за другим с просьбой, чтобы его отправили на фронт.

И вот в ноябре 1943 года сестра получила письмо от друга мужа, что Володя улетел на самолете в разведку и погиб. Позже пришло официальное сообщение, что Яловенко Владимир Михайлович, старший лейтенант, 3 ноября 1943 года пропал без вести. Зная характер нашего Владимира, его взгляды, мы поняли, чем могло закончиться для него выполнение этого боевого задания. Он был искренний и горячий патриот, и было ему 30 лет.

А Глеб, погибший в июне того же 1943 года, был еще моложе. Мы помним его голубоглазым, светловолосым юношей, очень энергичным, трудолюбивым, добрым до самозабвения.

Прошло более полувека, пока мы узнали точно место его гибели. Помогли военные архивы. В 1998 и 2000 гг. мы побывали в селе Ряженом Ростовской области. Здесь, на знаменитой своими кровопролитными боями Миусской земле, погибли многие дагестанцы, в том числе и мой брат. Он был лейтенантом 481-го стрелкового полка 320 стрелковой дивизии, сформированной, как мне известно, в Дагестане…»

Темирхан Далгатов

Далгатов Темирхан Асельдерович из селения Эрпели был призван в Красную Армию в 1939 г. и был направлен в Московскую школу минеров. После окончания ее молодого минера направили в Ленинградский военный округ в 4 Армию, которая уже стояла у финской границы. В первых числах декабря 1939 г. началась советско-финская война.

«Война с финнами была очень сложной и трудной. Зима была очень холодной и многоснежной, особенно для нас дагестанцев, – рассказывал Далгатов Темирхан. – Но, наверно, труднее всего было нашим минерам: работать в таком холоде, в таком глубоком снегу было тяжело очень.

Здесь у финнов проходила знаменитая линия Маннергейма, напичканная сотнями дотов и дзотов, уничтожение которых было задачей минеров, в том числе и моей. “Огневые точки” были сооружены из железобетона и резинобетона, бомбы с трудом их уничтожали, а артиллерия почти ничего не могла сделать с ними. Нашим минерам необходимо было незаметно близко подползти и заминировать их, но сделать это было задачей не из легких. Доты охраняли “кукушки” – финские снайпера. “Кукушки” часто меняли свои “гнезда” и маскировались так, что их даже с близкого расстояния было трудно обнаружить. Кроме того, поле вокруг дотов было заминировано и обнесено колючей проволокой, через которую был пропущен ток.

Но какой бы неприступной ни была Маннергейма линия, по приказу нашего командования минеры творили чудеса: разными уловками и приемами, военной хитростью уничтожали доты. За период боев на Карельском перешейке я уничтожил полностью 5–6 вражеских дзотов, не считая поврежденных. Мы уничтожали не только “огневые точки”, но и минировали места наступления их лыжников. Однажды на наших минах подорвался целый батальон лыжников, почти все погибли, а раненых мы взяли в плен. В этой войне со мной вместе воевали и земляки-дагестанцы – Салахбеков Ганипа из Нижнего Дженгутая, Гасанов Камалутдин из Эрпели…»

После завершения зимней войны часть Темирхана Далгатова перевели в Грузию, в г. Кутаиси. Туда приезжал Михаил Иванович Калинин – Председатель Президиума Верховного Совета Союза ССР – для награждения особо отличившихся в финской войне. Награжден был и минер Далгатов Темирхан.

Позднее их дивизию перевели в г. Ереван, но начавшаяся вскоре Великая Отечественная война заставила наше командование перебросить дивизию в Иран. В Иран шли на машинах по горным и пыльным дорогам, через Азербайджан, через Астару, Ардабаш, Тебриз и мелкие аулы. Через короткое время наши части, сдав свои “квартиры” американским войскам, прибывшим в Союз, были направлены эшелоном через Дагестан в сторону Ростова.

Далгатов с горечью рассказывал, как они защищали Ростов, и под натиском превосходящих сил противника сдавали город и отходили. Но он участвовал не только, когда сдавали город, но и когда его брали назад.

И вновь их часть оказалась в г. Кутаиси, откуда после короткого отдыха и пополнения их направили в сторону Керчи. Стояла зима, приказано было проложить через Керченский пролив проходы по льду. Для этого пришлось установить вехи, указывающие прочность льда. Сперва по льду прошла первая группа добровольцев из 32 человек, но когда пошла вторая группа, немцы обнаружили нашу переправу и артиллерией разбили лед, и все те, кто переправлялся, были потоплены заживо. Переправу возобновили только поздно вечером.