Николай Иванов - «Шторм» начать раньше…

– А разве объединения не произошло, Борис Николаевич? – посмотрел Брежнев на Пономарева, словно это зависело от него.

– Формально – да, произошло, – ответил тот. – Но, к сожалению, победы тем и коварны, что тут же вносят новый раскол. Я боюсь, что сейчас трения в партии начнутся вновь. И Ростислав Александрович прав: главное для афганских товарищей – это сплочение своих рядов.

– И тем не менее переворот, или вооруженное восстание, или революция свершились, – подвел черту Брежнев и еще раз оглядел всех присутствовавших: – Что дальше?

– В любом случае это прогрессивный режим, Леонид Ильич, – отозвался Андропов. – Мир, конечно же, ждет, кто первым признает ДРА. И как быстро, здесь Андрей Андреевич прав. Нам надо определяться в первую очередь в этом. Я думаю, у нас нет особых оснований для тревог, чтобы не признавать революцию и новое правительство первыми. Потом будут и третьи, и десятые, и сороковые, но вспоминаться афганцами будут именно первые. Надо помнить об этом, и мы не должны упустить этот шанс.

– Мы информировали посла Пузанова, что этот шаг возможен в самое ближайшее время, – тут же дополнил Громыко, почувствовав поддержку. – Он уже нанес неофициальный визит товарищу Тараки, но, видимо, будет лучше, если он это сделает открыто и одновременно объявит о нашем признании республики. Записка по этому поводу уже подготовлена.

Остальные члены Комиссии промолчали, соглашаясь. Брежнев посмотрел на Пономарева и Ульяновского: как, не против?

Существовало негласное разделение между МИД и международным отделом ЦК: все, что касалось отношений с развитыми капиталистическими странами – США, ФРГ, Японией, Францией, – здесь приоритет отдавался профессионалам. Суслов и Пономарев же курировали развивающиеся страны и весь «третий мир» с их постоянными революциями и переворотами. На этом можно было строить политику, формировать идеологию, так что Афганистан невольно переходил в их орбиту деятельности.

И Пономарев, и Ульяновский поспешно кивнули на вопрос Брежнева: конечно, они не против.

– Я вижу, что мнение по этому поводу едино, – удовлетворенно проговорил Леонид Ильич. – Андрей Андреевич, дайте необходимые указания послу.

– Хорошо, Леонид Ильич.

– Ну а у вас, у Комиссии, скорее всего, дел прибавится. Тут уж никуда не деться. Поэтому не буду вам больше мешать. До свидания, товарищи.

«Запись беседы с послами НРБ, ПНР, ЧССР в ДРА.

29 апреля 1978 года.

В течение дня принял послов: НРБ – С. Радославова, ПНР – Б. Пашека и ЧССР – З. Кармелита, которые приезжали без предупреждения, поскольку телефонная связь в городе еще не работает…

Послы сообщили о признании нового правительства Афганистана: НРБ – 1 мая, ЧССР – 2 мая, ПНР – 3 мая».

«Запись беседы с послом Республики Индия в ДРА Ш.К. Сингхом.

30 апреля 1978 года.

Принял Сингха в Совпосольстве в порядке поддержания контактов…

…Сингх проинформировал о встрече послов западных стран. По имеющимся данным, они намерены оттягивать признание и повлиять на ряд мусульманских стран (Саудовская Аравия, Иран, Пакистан) с тем, чтобы те также не торопились с признанием…

Посол СССР в ДРА А. Пузанов».

«30 апреля 1978 года. 20.30. Сегодня, 30 апреля, в 19.30 его превосходительство Александр Михайлович Пузанов, Чрезвычайный и Полномочный Посол Советского Союза в Кабуле, встретился с Председателем Революционного совета ДРА Hyp Мухаммедом Тараки в его рабочем кабинете и во время встречи передал ему послание своего правительства.

В послании, в частности, отмечается, что советское правительство, последовательно придерживаясь принципа невмешательства во внутренние дела других государств и исходя из уважения прав наций на выбор путей решения своих внутренних проблем, официально признает Демократическую Республику Афганистан».

«6 мая 1978 г., № 3619.

Из посольства США в Кабуле.

Госсекретарю. Вашингтон. Немедленно.

В посольства США (немедленно): в Исламабаде, Москве, Дели, Тегеране.

Конфиденциально, ограниченное распространение.

Тема: Первая беседа с новым афганским президентом.

1. Hyp Мухаммед Тараки, президент нового Революционного совета Афганистана (ему нравится, когда его называют “м-р президент”), принял меня одного в своем кабинете в старой резиденции премьер-министра 6 мая в 17.00. У входа в здание меня встретили начальник протокольного отдела и его заместитель, которые служили еще при прежнем режиме…

2. Тараки приветствовал меня теплым рукопожатием и дружественной улыбкой, что было старательно зафиксировано фотографами. Затем мы сели в углу его кабинета и обменялись шутками, в то время как нас продолжали фотографировать. Я вызвал его громкий смех, когда сказал, что сожалею о том, что за четыре с половиной года пребывания в Афганистане не встречался с ним, и тем более сожалею, что не встретился в течение последних девяти дней.

Тараки говорил на отличном английском, иногда, правда, забывая слова.

3. Тараки начал с очевидной гордостью и удовольствием перечислять успехи его революции, подчеркивая, что это революция, а не переворот. По его словам, в четверг 27 апреля танки двинулись к Кабулу около 9 часов утра, но им понадобилось более двух часов, чтобы достичь центра города. К вечеру режим Дауда проиграл битву, хотя была предпринята безуспешная попытка направить ему помощь из штаба центрального корпуса и из Карги.

– С наступлением рассвета, – сказал Тараки, – ВВС получили возможность завершить дело.

В этот момент уже внутри Дворца Дауду предложили капитулировать, но он отказался, открыв стрельбу по нападающим. Так же поступили его жена и семья. В результате все были убиты.

– Намечалось, – сказал Тараки, – захватить его живым. Дауд, – добавил он, – мог быть предан суду и, возможно, расстрелян.

Вчера Тараки посетил госпиталь и поздравил солдата [9] На самом деле это был не солдат, а офицер – капитан Иммамутдин. Подъехав на БТР к оранжерее, где засел Дауд, он зачитал ультиматум: «Уважаемый господин премьер-министр. Согласно распоряжению ЦК НДПА вы арестованы. Мне поручено вывести вас из Дворца и доставить в штаб восстания». Еще не дослушав весь текст, Дауд выстрелил из пистолета по парламентеру, ранив его двумя пулями в руку. Началась общая стрельба. Капитан еще был ранен дважды – в бедро и ногу. , которого ранил Дауд, стреляя из своего “белого пистолета”.