Андрей Марчуков - От Ленинграда до Берлина. Воспоминания артиллериста о войне и однополчанах. 1941–1945
- Название:От Ленинграда до Берлина. Воспоминания артиллериста о войне и однополчанах. 1941–1945
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Array Литагент «Центрполиграф»
- Год:2015
- Город:Москва
- ISBN:978-5-227-05689-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Андрей Марчуков - От Ленинграда до Берлина. Воспоминания артиллериста о войне и однополчанах. 1941–1945 краткое содержание
Эта книга – об артиллеристах 334-го Краснознамённого артиллерийского полка (142-й Краснознамённой стрелковой дивизии), 30-го учебного артиллерийского полка офицерского состава и 69-й армии, защищавших Карелию и Ленинград, форсировавших Вислу и бравших Варшаву, Данциг и Берлин. Эта книга – о страшной блокаде Ленинграда. О боях и повседневной фронтовой жизни. Её ядро составили воспоминания моего деда: о войне и немножко о мире, о своём боевом пути и судьбах товарищей-однополчан. А вокруг этого ядра строилось исследование, целиком основанное на архивных мате риалах, хранящихся в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации. О боевом пути этих частей и соединений и о людях, воевавших в них. Книга снабжена богатым иллюстративным материалом.
От Ленинграда до Берлина. Воспоминания артиллериста о войне и однополчанах. 1941–1945 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
«19 и 20.8.41 года, когда производилась эвакуация полка с о. Тоуна, тов. Шиман снова показал себя мужественным и бесстрашным, несмотря на сильный миномётно-артиллерийский огонь, в течение двух суток не уходил с пристани, организуя погрузку имущества, людей и лошадей на подаваемые баржи».
Из второго наградного листа на представление политрука 1-й батареи 334-го ап, политрука Кривоконя С.К. к ордену «Красное Знамя»:
«Политрук Кривоконь при эвакуации дивизии и полка с о. Тоуна 23.8.41 года был оставлен политруком оставшейся сводной батареи от 1/334 КР.АП для прикрытия отхода 450[-го] мсп и 701[-го] сп. Тов. Кривоконь руководил огнём трёх орудий, уничтожая наступающего противника, чем обеспечил отход 450[-го] мсп и 710[-го] сп на погрузку. Отходя последним [30] , противник вёл сильный огонь по ОП, казалось бы, что нельзя вырвать материальную часть, но т. Кривоконь, рискуя жизнью, в огне разрывов, вывез все орудия, людей и лошадей, под огнём противника погрузил на баржу и благополучно доставил в новый район действия. Потеряв лишь одного раненым, привезённого с собой».
(ЦАМО РФ. Ф. 334 ап. Оп. 2. Д. 2. Л. 78–78 об., 94–94 об.)На этом острове исчез «Академик». Пропал, как в воду канул. Был, как всегда, утром на завтраке у кухни, а к обеду не пришёл… Поиск не увенчался успехом. Искали – и следа не нашли. Так «Академик» пропал без вести.
Мы погрузились на плоты, на баржи. «Злого» и мать жеребёнка, «Искру», вечером погрузили в трюм баржи без «Академика» и вместе с батареей отправили по Ладоге на «старую» государственную границу с Финляндией, идущую от берега Ладоги по реке Сестре к Финскому заливу. Там заняли огневую позицию, где нас и застала страшная блокада. И простояли мы на этом рубеже до прорыва блокады в январе 1943 года [31].
Из оперативных сводок штаба 142-й сд № 121 от 01.09.41 г. и № 126 от 04.09.41 г.:
«Части дивизии в течение дня под прикрытием арьергардов производили отход на новый оборонительный рубеж. Производили рекогносцировку оборонительных участков».
«Части дивизии продолжают оборонять занимаемый рубеж по линии бывшей гос[ударственной] границы».
(ЦАМО РФ. Ф. 142 сд. Оп. 1. Д. 14. Л. 133, 138)Был где-то конец августа, когда «белые ночи» уже давно кончились. Плыли ночью на барже по Ладоге на юг. Вдали виднелись горящие Куркийоки, Кексгольм, другие города и сёла на западном берегу Ладоги.
С грустью вспоминали о погибших друзьях, товарищах, об «Академике» – любимце первой батареи.
Из песни военных лет [32]:
Об огнях-пожарищах, о друзьях-товарищах,
Где-нибудь, когда-нибудь мы будем говорить.
Вспомню я пехоту и родную роту,
И тебя – за то, что ты дал мне закурить.
Давай закурим, товарищ, по одной!
Давай закурим, товарищ мой!
Запомнился рассказ пулемётчика Белова (на вооружении батареи было два пулемёта системы Дегтярёва):
– Залегли мы со вторым номером, Афанасьевым, на опушке леса, впереди огневой позиции батареи, – говорил Белов, – наблюдаем и ждём врага в полной боевой форме. Ночь. Тихо. Темно. Только взлетают осветительные ракеты на границе с финнами. И вдруг с тыла послышались робкие шаги: хрусь, хрусь – трещат ветки. Кто-то лесом подбирается к нам с тыла. Ну, гад, думаю, подожду, подпущу ближе, чтобы в упор выстрелить одним патроном, без шума.
Притаились, развернули мы пулемёт на 180 градусов, проверили ленту, – всё в порядке, всё было готово встретить врага. Ждём. Всё ближе и ближе шаги… И вдруг из темноты выныривает… «Академик»! Ах ты, мать честная! Явился. За сахаром пришёл. Сразу отлегла от сердца тревога. Улыбнулись мы с помощником, угостили заранее приготовленными для жеребёнка конфетами и сухарями, похлопали по шее, поцеловали и отправили к другой наблюдательной огневой точке, – завершил рассказ Белов.
– На этот раз ему повезло.
– Да, жаль жеребёнка. Погиб от прямого попадания снаряда, видать, разорвало его, и тело разбросало вокруг по частям.
Так мы и решили. Версия о том, что его зарезал кто-то из любителей молодой конины, вроде татар, была ненадёжной. Войска увозили достаточные запасы свежего мяса и прочих видов продовольствия, заранее заготовленного работниками АХО, старшиной и каптенармусами батарей. Да и татар на Ленинградском фронте было мало. Здесь преобладали украинцы, белорусы. Например, у нас: командир взвода был Сирченко из Днепропетровской области, батареей командовал Капустник – из Харьковской области, дивизионом – Андрейчук (из Винницкой области), полком – также украинец. Были южане: армяне, грузины, азербайджанцы, казахи и другие из среднеазиатских республик. А для них блюда были не из конины. Тем более что о блокаде Ленинграда ещё и в помине не было. Мы не знали, что она – не за горами.
Из оперативной сводки 142-й сд № 128 от 05.09.41 г.: «Части дивизии под прикрытием отрядов заграждения на рубеже бывшей гос[ударственной] границы – производят главными силами выход в основной оборонительный район УР на фронте: Ладожское оз[еро] – оз[еро] Лемболовское».
(ЦАМО РФ. Ф. 142 сд. Оп. 1. Д. 14. Л. 140)Судьба кобылы «Искры» сложилась благополучно. Когда мы заняли оборону на северном участке старой границы с Финляндией, на берегу Ладоги, поступил приказ: отправить кобыл на Большую землю рожать пополнение в конную армию генерала Белова, а лошадей мужского пола спасать всеми мерами. Другого вида транспорта тогда ещё не предвиделось. И мы спасали: заготавливали веточный корм, из-под снега добывали траву, поили горячей водой, топили печурки в конюшнях.
Из политдонесения штаба 334-го ап № 088 от 24.07.43 г.:
Ефрейтор Севрюк Василий Петрович (1920 г. р.) «в период 1941—42 гг. лично выходил и спас 2-х лошадей, сам лично недоедал, своим лошадям давал хлеб».
(ЦАМО РФ. Ф. 334 ап. Оп. 1. Д. 30. Л. 185 об.)Из боевого донесения штаба 334-го ап № 29 от 17.12.41 г.:
«…от недостатка фуража много конского состава истощено».
(ЦАМО РФ. Ф. 334 ап. Оп. 1. Д. 6. Л. 244)Но… лошади на глазах таяли, умирали [33]. Ветеринарная служба дивизии в блокадные дни распорядилась в крайнем случае прирезать лошадей для питания, перед их смертью. Варить, трижды сливая в яму бульон, до исчезновения запаха конского пота. Коня «Злого» мы зарезали в декабре 1941 года и тогда же съели. Запомнилось следующее обстоятельство. Зарезали его, выставили караул, а к утру кто-то успел повырезать мягкие места, оставив нашей батарее почти одни кости. Варили, ели, вспоминая о славных артиллерийских лошадях – воинах, наших друзьях, как сказал поэт, младших братьях.
Орудия со старых огневых позиций на новые перетаскивали на руках. Снаряды – тем же способом [34].
Из «Отчёта о боевых действиях артиллерии 142 КрСД за период с 31.12.41 по 30.1.42 г.»:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: