Хасан Хасан - Исламское государство. Армия террора

Тем не менее общенациональные парламентские выборы показали, что ситуация развивается хоть и в непредвиденном, но благоприятном направлении. В частности, это выразилось в превращении доктора Мухаммеда Махмуда Латифа, давнего и известного лидера иракского сопротивления, в партнера США. После того как суннитский бойкот январских парламентских выборов лишил суннитов возможности участвовать в самоопределении страны, Латиф осознал, что план аз-Заркави по делегитимизации нового иракского правительства привел к обратным результатам. К тому же у него были и собственные политические амбиции {150} 150 Col. Gary W. Montgomery and Timothy S. McWilliams, eds., Al-Anbar Awakening: From Insurgency to Counterinsurgency in Iraq, 2004–2009, Vol. 2, Marine Corps University Press, 2009, www.marines.mil/Portals/59/Publications/Al-Anbar%20Awakening%20Vol%20II_Iraqi%20Perspectives%20%20CN%2010600001200_1.pdf . . В преддверии парламентских выборов он собрал шейхов племени Эр-Рамади, готовых объявить войну АКИ, а также – что требовало не меньшей храбрости – сотрудничать с американцами, правда, при одном условии. Как и «Защитники пустыни», члены племени Эр-Рамади хотели получить гарантии того, что, когда АКИ прекратит свое существование, власть и влияние в провинции Аль-Анбар перейдет к ним.

Убедившись в том, что американцы готовы выполнить это условие, они создали Народный совет провинции Аль-Анбар. Его первой инициативой стал призыв к суннитам вступать в иракскую полицию. Для этого было решено провести большую кампанию по набору желающих на местном стекольном заводе {151} 151 Monte Morin, “Officer Killed by Suicide Bomb Had High Hopes for Ramadi,” Stars and Stripes , January 9, 2006, www.stripes.com/news/officer-killed-by-suicide-bomb-had-high-hopes-for-ramadi-1.43384 . . В результате деятельности Совета появились сотни таких желающих, и они неизбежно стали мишенью для боевиков аз-Заркави. На четвертый день проведения кампании на стекольном заводе террорист-смертник устроил там взрыв, в результате которого погибли не менее 60 иракцев и два американца {152} 152 Monte Morin, “Suicide Bomb Kills Dozens of Iraqi Police Recruits, Two Americans,” Stars and Stripes , January 6, 2006, www.stripes.com/news/suicide-bomb-kills-dozens-of-iraqi-police-recruits-two-americans-1.43269 . . После этого АКИ объявила тотальную войну шейхам Аль-Анбара, вступившим в Совет, устроив на каждого из них охоту, которая продолжалась в течение многих недель после взрыва на заводе. Латиф бежал из Ирака, боясь попасть в руки террористов. А еще через несколько недель под силовым давлением аз-Заркави Совет прекратил свое существование {153} 153 Stephen Biddle, Jeffrey A. Friedman, and Jacob N. Shapiro, “Testing the Surge: Why Did Violence Decline in Iraq in 2007?” International Security, Vol. 37, No. 1, Summer 2012, 20. .

Американским военным понадобилось еще два года на то, чтобы осознать стратегический смысл того, что произошло в Хите, Эль-Каиме и Эр-Рамади. Спонтанные, непродуманные действия, предпринятые племенами в ответ на действия возглавляемых иностранцами террористических организаций, становятся понятны в свете истории этих племен. На протяжении веков они выживали за счет того, что заключали прагматичные соглашения с теми, кто был сильнее. Так было и с Саддамом, и с аз-Заркави, и так они готовы были поступить с американцами. Относясь к Соединенным Штатам с опаской, они тем не менее видели в их армии возможного союзника в борьбе против общего сильного врага.

«Я знал одного капитана, служившего в корпусе морской пехоты, – рассказывал нам бывший американский офицер. – Он был индейцем-сиу. Он понятия не имел об Аль-Анбаре или Ираке. Но попав туда, сразу во всем разобрался. Иракцы видели, что он понимает их, и любили его за это».

Для Дерека Харви понимание того, как организованы иракские племена, стало ключом к пониманию Ирака в целом. «Там много властных уровней, иерархию которых мы себе толком не представляем. Ключевой фигурой может быть не тот, кто находится во главе, а второй или третий человек. И это правило – то, что ты никогда не знаешь точно, кто всем руководит, – применимо и к саддамистам, и к ИГИЛ. Внутри племен существуют профессиональные, а в некоторых случаях и религиозные сообщества, которые определяют все, что происходит в стране. Для нас трудность заключалась в том, чтобы выяснить, кто что делает».

Иракские сунниты учились на своих ошибках и адаптировались к ситуации, как и американские военные. Утратив большую часть своей политической силы в результате приведшего к катастрофе бойкота январских выборов 2005 г., они решили не совершать тот же просчет в декабре. Поворот на 180 градусов ознаменовался ошеломляющей статистикой. В декабре 2005 г. в Эр-Рамади явка избирателей-суннитов составила около 80 %, в то время как в январе их было едва ли 2 % {154} 154 Rayburn, Iraq After America, 119. . Однако их ожидания не оправдались. Шиитские политические блоки вновь одержали верх, хотя и с небольшим отрывом, и это, разумеется, не способствовало разубеждению суннитов в существовании заговора, о котором твердил аз-Заркави, ловко пользовавшийся ситуацией. Все выглядело так, будто заключившие союз американцы и иранцы по-прежнему целенаправленно не давали суннитам занять их законное место – истинных хозяев и блюстителей Багдада.

Участие суннитов в декабрьских выборах имело и другой побочный эффект: многие националистически настроенные или «умеренные» боевики отказались от военных действий ради попытки добиться успеха с помощью выборов, и АКИ стала главной силой в иракском терроризме {155} 155 Gordon & Trainor, The Endgame, 191–92. . И хотя «Джаиш аль-Ислам» («Исламская армия») соперничала с заркавистами из-за контроля над территорией Мосула, она еще не была готова отказаться от суннитского сопротивления и пойти на примирение. Действия АКИ оттолкнули от нее многих, но аз-Заркави все еще удавалось использовать в своих интересах те межконфессиональные противоречия, которые существовали в стране задолго до этой войны.

Канан Макийя, ученый, занимающийся изучением баасистского Ирака, предсказал мрачный сценарий развития государства в постбаасистский период, описав его в 1993 г. в книге «Жестокость и молчание» (Cruelty and Silence) {156} 156 Kanan Makiya, Cruelty and Silence: War, Tyranny, Uprising, and the Arab World (New York: Jonathan Cape, 1993). . «Когда Саддам уйдет и жизни людей и тех, кто им дорог, будут поставлены на карту, главной движущей силой в иракской политике станут опасения суннитов относительно того, что могут сделать с ними во имя ислама шииты. Чем больше иракские шииты будут осознавать себя таковыми, тем выше будет готовность иракского суннитского меньшинства сражаться до победного конца, чтобы не дать установить в Ираке нечто, хотя бы отдаленно напоминающее Исламскую республику. В таком государстве они видят – и неважно, правы они или ошибаются – свой конец».

Таким образом, аз-Заркави предложил иракским суннитам выбор: «Мое варварство или их варварство». А чтобы сделать свою позицию более убедительной, он должен был устранить одно из самых серьезных препятствий, мешающих АКИ добиться широкого общественного признания, – восприятие ее как иностранной джихадистской армии. Для этого ему нужно было «иракизировать» свою группировку. В январе 2006 г. аз-Заркави объявил о создании Меджлис шура аль-муджахидин фи аль-Ирак (Совета моджахедов Ирака). Первоначально в это объединение входили шесть салафитских группировок, пять из которых состояли из иракцев, а АКИ имела нечто вроде статуса участника со стороны, хотя и с правом управления деятельностью Совета. К этой новой маркетинговой, или «брендинговой», стратегии такфиризма привела шовинистическая и авторитарная политика новоизбранного иракского правительства.