Михаил Алексеев - Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929)

«Меморандум» определил двух основных противников на пути Японии к мировому господству: Соединенные Штаты и Советский Союз. Подготовка к войне с Советской Россией была переведена в практическую плоскость уже с сентября 1931 г. Однако воевать одновременно с этими двумя державами Япония не могла. В конце 1941 г. Япония после долгих и мучительных колебаний и подготовки к войне с каждым из этих государств повернула свою военную машину против Америки.

«Меморандум Танака» был секретным. Однако в 1929 г., спустя два года после его представления императору, «Меморандум» попал в руки китайских журналистов и был опубликован. Японское правительство отрицало подлинность текста «Меморандума», но все последующее развитие событий подтверждало его достоверность.

До вхождения Дальневосточной Республики (6 апреля 1920 г. – 15 ноября 1922 г.) в состав РСФСР разведка в Китае, Монголии и Японии осуществлялась независимыми друг от друга структурами: Разведуправлением штаба помощника главкома по Сибири (начальник Разведуправления по Сибири – С. Г. Вележев 103, помощник начальника РУ – Б. Н. Мельников), Разведуправлением штаба Народной революционной армии ДВР (начальник Разведуправления – М. А. Петровский) и Управлением политической инспекции НРА (начальник управления – К. Г. Эзеретис). Такое организационное многообразие не могло положительно сказываться на результатах разведывательной работы.

К этому времени в Маньчжурии де-факто существовали управления российских уполномоченных НКИД, выполнявших консульские функции в Харбине и ряде населенных пунктов Маньчжурии. Наряду с этими дипломатическими представительствами РСФСР действовали различные учреждения КВЖД и другие многочисленные российские представительства: «Центрсоюз» (Центральный союз торговых предприятий РСФСР), «Сибкрайсоюз» (Сибирский краевой союз кооперативов РСФСР), отделение «Нефтесиндиката» и ряд других организаций, которые использовались в том числе и как «крышевые» прикрытия для разведки.

В качестве представителя «Центросоюза» в начале 1921 г. в Харбин под фамилией Соколов был направлен Яков Григорьевич Минскер 104(Минский), начавший сотрудничать с разведкой в декабре 1920 г. Он был командирован в полосу отчуждения КВЖД для обеспечения и руководства всей агентурной работой в данном районе и назначался «…ответственным руководителем центральной резидентуры Маньчжурии при Управлении политической инспекции Народной революционной армии». Минскер наделялся «…самыми широкими полномочиями вплоть до применения высших мер наказания к сотрудникам… управления, замеченных в действиях явно контрреволюционных и дискредитирующих власть Р. С. Ф. С. Р. и Р. К. П. (б)». Знакомый, по его словам, с местной обстановкой, Минскер категорически выступал против того, чтобы деятельность резидентуры увязывалась с партийной работой, справедливо полагая, что в противном случае «…наша организация неизбежно будет провалена».

Ему предлагалось в самый наикратчайший срок и самым энергичным образом усилить деятельность имевшейся агентуры по обнаружению группировки японских, китайских и белогвардейских войск в районе Китайско-Восточной, Южно-Маньчжурской и Уссурийской железных дорог, обратив особое внимание на переброску по этим дорогам.

Внезапно в середине апреля 1921 г. Минскер по требованию Дальбюро ЦК РКП(б) был в срочном порядке освобожден от возложенных на него обязанностей и отозван из Маньчжурии. За столь короткое время добиться каких-либо положительных результатов по линии разведки Минскеру не удалось, однако уже тогда руководство отмечало чрезмерное увлечение им разведкой политической в ущерб военной.

21 марта 1922 г. в Читу на имя начальника Разведупра НРА Петровского пришла телеграмма из Москвы следующего содержания: «Сообщите Янсону, что Рустам-Бек подчинен Виленскому и последний является нашим представителем. Пайкес уже по службе с ним связан».

Я. Д. Янсон в 1921–1922 гг. являлся членом Дальбюро ЦК РКП(б), министром иностранных дел Дальневосточной Республики, а А. К. Пайкес – главой первой дипломатической миссии РСФСР, прибывшей в Пекин 12 декабря 1921 г.

А «Рустам-Беком», о котором все знали и которого передавали из рук в руки, был Борис Леонидович Тагеев 105, занимавший официально должность советника при дипломатической миссии ДВР в Пекине. Неофициально же он являлся сотрудником Разведывательного управления Штаба РККА. Под псевдонимом «Рустам-Бек» Тагеев опубликовал большое количество публицистических трудов на русском и английском языках, в том числе об Афганистане, о Русско-японской войне, о русской армии и российском воздушном флоте.

Уже в конце XIX в. он сотрудничал с русской военной разведкой и под видом купца и паломника с помощью контрабандистов проник в Афганистан, где провел рекогносцировку отдельных районов страны и собрал материал по афганской армии и оборонительным сооружениям Кабула.

В качестве военного корреспондента в чине прапорщика он участвовал в Русско-японской войне и был награжден офицерским Георгиевским крестом. Затем были плен в Японии, жизнь в Харбине и переезд во Францию, далее – английская служба (в чине подполковника волонтерских войск) в качестве военного обозревателя «Дейли экспресс» в годы Первой мировой войны и, наконец, должность военного эксперта российской миссии Л. К. Мартенса 106, которая вела переговоры об установлении политических и экономических отношений с Америкой в 1920 г. Уже тогда Б. Л. Тагеев был привлечен к сотрудничеству с военной разведкой, теперь уже советской. Он был на редкость авантюрной и необыкновенной личностью. В связи с отъездом Б. Л. Тагеева в Китай в европейской печати появилось сообщение, что в Поднебесную он едет якобы как журналист англоязычной прессы. Во время пребывания в Пекине за его подписью выходило по три статьи в неделю в английской газете «The Peking Daily News».

Владимир Дмитриевич Виленский-Сибиряков, о котором сообщалось в телеграмме и которому должен был подчиняться Тагеев, по рекомендации Разведывательного управления в марте 1922 г. был направлен в Китай советником в миссию Пайкеса.

Виленский с первых же дней зарекомендовал себя талантливым дипломатом, что особенно бросалось в глаза на фоне безынициативного и пассивного Пайкеса. 11 мая 1922 г. в письме в НКИД Виленский изложил свой взгляд на развитие советско-китайских отношений, там же, в частности, говорилось о необходимости поиска и использования новых лиц в своих интересах. И таким новым лицом, по мнению Виленского, являлся У Пэйфу, который должен был «…стать не только предметом нашего изучения, но и математической точкой приложения нашей активной политики в Китае».