Джим ДеФелис - Американский снайпер. Автобиография самого смертоносного снайпера XXI века

Помимо четырех трехместных DPV, мы располагали двумя шестиместными. Шестиместная машина лишена всяческих наворотов – три ряда по два места, и только один «шестидесятый» впереди. Мы использовали эту модификацию в качестве боевой командно-штабной машины. Очень скучно. Это все равно как ездить в фургоне с мамой, в то время как у папы есть спортивный автомобиль.

Наши тренировки продолжались несколько недель. Мы много упражнялись в ориентировании на местности, сооружали скрытые наблюдательные пункты, а также производили разведку и наблюдение вдоль границы. Мы окапывались, накрывали машины маскировочной сетью, и пытались сделать их невидимыми посреди пустыни. Задача не из легких: как правило, в результате наши DPV выглядели как DPV, пытающиеся стать невидимыми среди пустыни. Мы также практиковались в выгрузке DPV из вертолетов, сидя в машинах в момент касания земли: родео на колесах.

Январь подходил к концу, и мы начали беспокоиться. Но не о том, что война вот-вот начнется, а о том, что это случится без нас. Обычная продолжительность командировки в SEAL составляла тогда шесть месяцев. Мы выгрузились в сентябре, и через несколько недель должны были возвращаться обратно в Штаты.

Я хотел сражаться. Я хотел делать то, для чего столько тренировался. Американские налогоплательщики вложили немало денег в мою подготовку. Я хотел защищать интересы моей страны, исполнять свой долг, делать свою работу.

Кроме того, я хотел испытать острые ощущения от битвы.

Тая смотрела на вещи совсем иначе.

Тая:

Я была в ужасе все то время, пока шла подготовка к войне. Даже несмотря на то что официально война еще не началась, я знала, что они участвуют в опасных операциях. Когда «морские котики» работают, риск присутствует постоянно. Крис пытался успокоить меня, говоря, что никакой опасности нет, но меня не так-то просто обмануть, и я умею читать между строк. Мое беспокойство проявлялось по-разному. Я стала нервной. Мне стали мерещиться разные вещи, которых не было в действительности. Я не могла спать при выключенном свете; по вечерам я читала до тех пор, пока мои глаза не смыкались сами собой. Я делала все, чтобы не оставаться одной и чтобы у меня не было времени на раздумья.

Крис дважды мне звонил, чтобы рассказать о вертолетных авариях, в которые он попадал. Обе они были совершенно незначительными, но он опасался, что об этих инцидентах станет известно, и я буду волноваться за него.

«Я просто хочу, чтобы ты знала, на случай, если это передавали в новостях, – говорил он, – что вертолет лишь слегка поврежден, а я в полном порядке».

Однажды он сказал мне, что должен вылететь на вертолете для отработки очередного упражнения. На следующее утро я включила телевизор, и узнала, что у границы Ирака разбился транспортный вертолет, и все, кто был на борту, погибли. Ведущий сообщил, что машина перевозила солдат спецназа.

Среди военных «спецназом» принято называть армейский спецназ, то есть «зеленых беретов», но ведущие новостей часто используют этот термин в отношении «морских котиков». Я тут же сопоставила факты.

В этот день он не позвонил, хотя и обещал. Я сказала себе: «Не паникуй! Это не про него».

Я погрузилась в работу. Вечером звонка по-прежнему не было, я почувствовала, что нервничаю все сильнее… Потом я немного испугалась. Я не могла заснуть, хотя устала от работы и борьбы с готовыми прорваться сквозь притворное спокойствие рыданиями.

Около часа ночи я поняла, что больше не выдержу. В этот момент зазвонил телефон. Я бросилась к нему.

«Привет, детка», – сказал он, веселый, как обычно. Я начала реветь.

Крис спрашивал, что стряслось. А я не могла перестать плакать, чтобы объяснить. Мой страх и облегчение изливались в виде неразборчивых всхлипов.

После этого я поклялась больше никогда не смотреть новости.

Полностью снаряженный и пристегнутый ремнями, я сидел в вибрирующем кресле стрелка «пустынной патрульной машины». Было 20 марта 2003 года, вскоре после полуночи, и мы летели на транспортном вертолете МН-53 ВВС США, только что оторвавшемся от взлетно-посадочной полосы кувейтского аэродрома. Наша багги находилась в грузовом отсеке гигантского вертолета, и мы направлялись для выполнения миссии, которую мы столько репетировали в последние несколько недель. Ожидание подходило к концу. Операция «Свободу Ираку» началась. Моя война, наконец, пришла.

Я был весь в поту, и не только от возбуждения. Поскольку мы не знали, какие козыри в рукаве у Саддама, нам приказали надеть костюмы химической защиты (их еще называют «скафандрами»). Костюмы защищают от отравляющих газов, но в них примерно так же удобно, как в резиновых пижамах, а противогаз, который полагается носить вместе с химзащитой, вдвое противнее. «Мокрые ноги! [40] Условный код в военно-воздушных силах США, означающий, что полет происходит над водой. » – услышал я в наушниках.

Я проверил оружие. Все было в порядке, включая крупнокалиберный пулемет. От меня требовалось лишь оттянуть зарядную рукоятку и подать ленту.

Машина была повернута передней частью к хвосту вертолета. Грузовая рампа была поднята не до конца, и я видел над ней кусочек ночного неба. Внезапно из черного оно стало красным – иракцы включили радары ПВО и привели в действие зенитные вооружения, которых у них не было (по данным нашей разведки). Пилоты вертолета были вынуждены начать отстрел дипольных отражателей и инфракрасных ловушек.

Затем появились трассеры, очереди пуль, проносящихся по узкому черному прямоугольнику.

Вот проклятье, подумал я. Этак нас могут сбить прежде, чем мы успеем дать кому-нибудь прикурить. Каким-то образом иракцы умудрились по нам не попасть. Вертолет продолжал движение.

«Сухие ноги [41] Условный код, означающий нахождение над землей. », – произнес голос в наушниках. Мы были над сушей.

Ад вырвался на свободу. Мы входили в отряд, которому была поставлена задача помешать иракцам взорвать нефтяные сооружения или поджечь их, как было в 1991 году во время операции «Буря в пустыне». Бойцы спецназа из SEAL и отряда «Гром» высадились на нефтяных и газовых платформах в Персидском заливе, а также на береговых нефтеперегонных сооружениях и портовых терминалах.

Двенадцать «котиков» получили приказ предотвратить разрушение объектов на нефтяных объектах полуострова аль-Фао. Несколько минут спустя этот приказ превратился в море огня, и к тому моменту, когда вертолет коснулся земли, мы были по уши в дерьме.

Рампа откинулась, и наш водитель нажал на газ. Я дослал патрон, будучи готовым открыть огонь сразу, как только мы окажемся на земле. DPV скатилась на мягкий грунт и… увязла.