Борис Соколов - Невидимый фронт Второй мировой. Мифы и реальность

Вероятно, по той же причине, что и Гителя, во время похищения генерала Ильгена Кузнецов и его товарищи прихватили с собой и личного шофера рейхскомиссара Пауля Гранау. Видимо, у него надеялись получить подробные сведения о маршрутах поездок и распорядке дня шефа. А потом шофера Коха постигла та же участь, что и Гителя. Граунау застрелили вместе с Ильгеном, а трупы зарыли на хуторе вблизи между селами Новый Двор и Чешское Квасилово.

Что же касается таинственного майора фон Ортеля, то его история представляется абсолютно фантастической. Согласно мемуарам Д. Н. Медведева, дело обстояло следующим образом:

«Если одну черту в характере фон Ортеля – его непомерное тщеславие – Кузнецов уловил с самого начала их знакомства и, уловив, начал искусно играть на этой струнке, то теперь ему открылась другая черта, более важная, объясняющая всего фон Ортеля, со всеми кажущимися противоречиями. Этой чертой в характере Ортеля был цинизм…

Зиберт оставался верен своему обыкновению ни о чем не спрашивать. И его собеседник ценил в нем эту скромность.

– Послушай, Пауль, – предложил он вдруг, – а что если тебе поехать со мной? О, это идея! Клянусь богом, мы там не будем скучать!

– Из меня плохой разведчик, – уклончиво сказал Кузнецов (согласно законам жанра, хороший советский разведчик притворяется неопытным немецким собратом по профессии, чтобы вызвать у читателей улыбку; здесь обнаруживается чисто литературное происхождение диалога Зиберта с Ортелем. – Б. С. ).

– Ха! Я сделаю из тебя хорошего!

– Но для этого нужно иметь какие-то данные, способности…

– Они у тебя есть. Ты любишь хорошо пожить, любишь удовольствия нашей короткой жизни. А что ты скажешь, если фюрер тебя озолотит? А? Представляешь, отдарит тебе, скажем, Волынь или, того лучше, земли и сады где-нибудь на Средиземном море. Осыплет тебя всеми дарами! Что бы ты на это сказал?

– Я спросил бы: что я за это должен сделать?

– Немного. Совсем немного. Рискнуть жизнью.

– Только-то?! – Кузнецов рассмеялся. – Ты шутишь, Ортель. Я не из трусов, жизнью рисковал не раз, однако ничего за это не получил, кроме ленточек на грудь.

– Вопрос идет о том, где и как рисковать. Сегодня фюрер нуждается в нашей помощи… Да, Пауль, сегодня такое время, когда надо помочь фюреру, не забывая при этом, конечно, и себя…

Пауль молча слушал.

И тогда фон Ортель сказал ему, куда он собирается направить свои стопы. Он едет на самый решающий участок фронта. Тут Пауль Зиберт впервые задал вопрос:

– Где же он, этот решающий участок? Не в Москве ли? Или, может быть, надо на парашютах надо выброситься в Тюмень? Черт возьми, мне все равно, где он!

– За это дадут тебе, Зиберт, лишний железный крестик. Нет, мой дорогой лейтенант, решающий участок не там, где ты думаешь, и не на парашюте нужно туда спускаться, а приехать с комфортом, на хорошей машине и, что особенно запомни, нужно уметь носить штатское.

– Не понимаю. Ты загадываешь загадки, Ортель! Где же тогда этот твой „решающий“ участок? Не в Москве ли? Или, может быть, надо на парашютах выброситься в Тюмень? Черт возьми, мне все равно где он!

– За это дадут тебе, Зиберт, лишний железный крестик. Нет, мой дорогой лейтенант, решающий участок не там, где ты думаешь, и не на парашюте не нужно туда спускаться, а приехать с комфортом, на хорошей машине и, что особенно запомни, нужно уметь носить штатское.

– Не понимаю. Ты загадываешь загадки Ортель! – в голосе Кузнецова прозвучала ирония. – Где же тогда этот твой „решающий участок“?

– В Тегеране, – с улыбкой сказал фон Ортель.

– В Тегеране? Но ведь это же Иран, нейтральное государство!

– Так вот именно здесь и соберется в ноябре Большая тройка: Сталин, Рузвельт и Черчилль…

И фон Ортель сказал, что он ездил недавно в Берлин, был принят генералом Мюллером и получил весьма заманчивое предложение, о смысле которого Зиберт, вероятно, догадывается. Впрочем, он может сказать ему прямо: предполагается ликвидация Большой тройки. Готовятся специальные люди. Если Зиберт изъявит желание, он, фон Ортель, походатайствует за него. Школа – в Копенгагене. Специально готовятся террористы для Тегерана. Разумеется, об этом не следует болтать.

– Теперь-то, ты понимаешь, наконец, как щедро наградит нас фюрер?

– Понимаю, – кивнул Зиберт. – Но уверен ли ты, что мне удастся устроиться?

– Что за вопрос! Ты узнай сначала, кому отводится одна из главных ролей во всей операции.

Зиберт промолчал.

– Мне! – воскликнул фон Ортель и рассмеялся, сам довольный неожиданностью признания. Он был уже порядком пьян…».

Сразу после этого разговора Николай Иванович скрутил злосчастного Гиттеля и прибыл в отряд. Там Кузнецов заявил о своем намерении прикончить фон Ортеля:

– Я едва сдержался и не убил его там – в казино.

– И прекрасно сделали, что сдержались, – успокоил разволновавшегося разведчика непосредственный начальник. – Вообще, надо подумать, нужно ли убивать Ортеля?

– Товарищ командир, – дрожащим от волнения голосом промолвил Николай Иванович. – Этот гестаповский выродок хочет посягнуть на жизнь нашего вождя! Как вы можете меня удерживать!

– Вы только что сказали, – увещевал разбушевавшегося «Пуха» Медведев, – что Ортель возглавляет целую группу террористов, предназначенных для Тегерана. А вы знаете эту группу? Нет. Здесь, в Ровно, вы сможете убить одного только Ортеля, а в Тегеран поедут те, кого мы не знаем и знать не будем. Ортеля надо не убивать, а выкрасть его из города живым. Здесь мы от него постараемся узнать, что за молодчики готовятся к поездке в Тегеран, их приметы, возможно, и адреса в Тегеране… Садитесь и напишите пока подробные приметы самого Ортеля. Обо всем, что вы сказали, и эти приметы мы сегодня же сообщим в Москву.

Кузнецов, закончив словесный портрет Ортеля, с возмущением сказал: «Этот прожженный шпион еще до войны пытался работать в Москве!.. Он говорит, что ходил как по раскаленному песку. Они, лишенные долга, родины, чести, не понимают, что в Советском Союзе весь народ – разведчики!».

И далее в книге «Сильные духом» идет патетическая тирада: «Весь народ – разведчики!.. Взять хотя бы самого Кузнецова. Рядовой инженер, человек, по существу, сугубо гражданский, никогда не помышлял стать разведчиком, а между тем в поединке с ним, с мирным человеком, потерпел поражение крупный немецкий разведчик-профессионал, прошедший не одну школу…».

То ли Дмитрий Николаевич действительно не знал подлинную биографию Николая Ивановича, то ли не имел права говорить правду. Но мы-то с тобой, читатель, знаем, что Кузнецов был лесником, а не инженером, и его связь с «дорогими органами» до появления на улицах Ровно обер-лейтенанта Пауля Зиберта длилась уже десять лет. Мирным человеком назвать Кузнецова было никак нельзя, хотя он и не имел воинского звания.