Павел Почикаев - Тонкий вкус

Следует отметить, что у выпавшей мне работы оказалось сразу несколько плюсов: во-первых, трудовой день начинался в девять утра – весьма хорошая новость для тех, кто любит поваляться; во-вторых, располагалась она всего в получасе неспешной ходьбы от моего дома, что опять давало возможность поваляться в кровати чуть подольше и позволяло экономить деньги на транспорте. И она меня устраивала.

Если, конечно, такое понятие вообще применимо в данном случае. Я имел весьма несложный объём работ, комнатку с микроволновой печью, бесплатный чай и зарплату, выдаваемую в соответствии с каким-то непонятным графиком. Однако я её получал и не считал нужным вдаваться в тонкости.

Как я уже говорил, униформа, состоящая из фартука и кепки, пришла ко мне с другого плеча и смотрелась не презентабельно, тем не менее она позволяла мне не пачкать собственную одежду, а на фартуке обнаружилось несколько больших и удобных карманов, в которые помещалась книжка в бумажной обложке, а её я всегда носил с собой, потому как уже на второй день работы сумел определить периодичность заполнения нашей забегаловки: бывали "штилевые часы", во время которых клиентов не наблюдалось, и где-нибудь не на виду можно было быстро пробежать глазами несколько глав.

Вот только с кепкой мне не повезло, она то и дело норовила сползти на глаза и при этом неприятно натирала левое ухо. Владелец забегаловки не разрешал снимать униформу и очень трепетно следил за соблюдением этого правила, он называл это "корпоративным тоном". Я относился к этому как к издержкам профессии, а про себя проговаривал мантру: "Это только на время. Получу диплом, и всё станет по-другому".

Мальчик "подай-принеси" – никогда бы не подумал, что буду работать официантом, всегда считал эту работу скотской и неуважительной. Официант – это тот, кому можно нагрубить, кого обязательно нужно обвинить в нерасторопности, кто ответственен за то, что вы рискуете куда-то опоздать. Сходите в любой в ресторан (или забегаловку) и вы увидите, что официанты – это народ, которому волею судеб предначертано быть крайним.

Если меня и напрягало такое отношение, то лишь первое время, потом я научился не обращать на это внимания. Я лишь делал то, за что получал мизерный оклад, и не плевал в чей-нибудь суп. Хотя бы за это можно поблагодарить.

Владелец, директор, управляющий… один человек совмещал в себе все эти функции и весьма неплохо справлялся со своей задачей, во всяком случае его заведение не производило впечатления загнивающего. Наоборот, дела шли очень даже хорошо, уж не знаю, как в других местах, но здесь однозначно не травили посетителей, товар всегда прибывал свежим, не залёживался и очень оперативно реализовывался. На кухне всегда царил порядок, продукты хранились в отведённых для них местах, морковь не лежала рядом с рыбой, а всякая зелень обязательно оборачивалась полотенцем перед тем, как быть положенной в холодильник. В вопросах санитарных норм и чистоты придраться было абсолютно не к чему, а вот на всём другом владелец-директор-управляющий старался жёстко экономить.

В первую очередь экономия сказывалась на малом количестве рабочего персонала, что приводило к перенагруженности и изматывающей работе, к которой я опять же сумел себя приучить. В часы обеда и вечером после шести наблюдались самые обильные человекопотоки, когда занимались абсолютно все столики, и нам приходилось бегать туда-сюда с тарелками, надеясь не перепутать заказы и столики.

Было бы даже интересно посчитать, сколько километров между кухней и обеденным залом я наматывал загруженными вечерами. Столик номер двенадцать уже пятнадцать минут ждёт салаты, за третьим разлили коктейль и нужно срочно устранить этот инцидент, а вот и за седьмым столом начинают звать официанта и поднимать вверх руки…

Люди проводили время за томными беседами и вкусными блюдами, а между этими пикантными островками спокойствия сновали мы в одинаковых фартуках и неудобных кепках. Очень скоро мне удалось втянуться в бурную жизнь часов полной посадки, здесь, как в музыке, нужно было просто ощутить определённый ритм, уловить его и просто следовать за ним, предоставив рукам полную свободу от головы. Временами меня это даже увлекало.

Правда очень часто приходилось задерживаться после окончания рабочего дня, чтобы помочь поварам оттереть плиты или помыть полы и навести порядок в обеденном зале. Я вновь обзывал это издержками профессии, а в голове продолжал повторять заветную мантру.

Когда люди наедались и уходили, они оставляли после себя целый стол грязной посуды, это означало две вещи: нужно было как можно быстрее его убрать и привести в первозданный вид, чтобы его вновь могли занять ещё голодные люди, а также наступало время поиска чаевых. Каждый раз обнаруживая смятую купюру, я радовался как ребёнок, быстро подбирал её, выпрямлял и любовно опускал в карман фартука.

Некоторые особо изобретательные засовывали деньги в бокалы (один раз очень опрометчиво я чуть не отнёс один такой бокал на мойку), но чаще всего людская смекалка не продвигалась дальше банальных мест для оставления чаевых: книжечка со счётом, в которой был предусмотрен специальный кармашек, или же прямо на столе, в таких случаях купюру обычно придавливали тарелкой или солонкой. Однажды большая компания после продолжительного празднования свернула купюру трубочкой и воткнула их в горлышко допитой бутылки.

Чаевые всегда наводили меня на мысль о "Бешеных псах". Помните ту самую первую сцену в фильме, где люди в одинаковых костюмах с узкими галстуками обсуждают Мадонну, а потом Стив Бушеми отказывается оставлять чаевые, потому что у него принцип? И это порождает новую волну споров.

Оказавшись на месте тех, кто эти чаевые получает, я сумел прийти к осмыслению упомянутого диалога в совершенно иной плоскости.

Кстати… раз уж речь зашла о мужчинах в строгих костюмах и галстуках, им ещё предстоит сыграть роль в моей истории, вот только подводить к ней я буду вас постепенно. Продолжая наращивать свой трудовой стаж, через некоторое время я сумел прийти к весьма интересному наблюдению, я выяснил, что существует два типа мужчин, носящих костюмы и посещающих наше заведение. К первому относились те, кто просто заходил к нам поесть или же являлся участником какого-нибудь торжества, как та компания, оставившая чаевые в горлышке бутылки, а вот что касается второго тут я не мог так же чётко определить их.

Они неизменно носили дорогие пиджаки и галстуки с заколками, но я ни разу не видел, чтобы они оставались в общем зале. На их лицах всегда было написано недовольство, как будто вид мирно жующих людей производил на них самое отталкивающее воздействие, они всегда быстро пересекали зал и скрывались за незаметной дверкой, расположенной рядом с туалетом.