Игорь Смирнов - Мой панк-рок

Школа сгорела, и я ходил учиться во вторую смену в уцелевшем спортзале. С утра я копал чертову картошку, а днём шёл учиться. Кажется, в тот момент мои отношения с одноклассниками начали выравниваться, но свою порцию морального прессинга я все равно получал регулярно.

Примерно в это же время в моей жизни появилась музыка. Музыка была в моей жизни и раньше, но это была какая-то жуткая попса, эстрада, песня года, мрак.

Вся значимая музыка досталась мне от сестры. Как-то раз она привезла мне аудиокассету со странной обложкой, отдала и сказала, что сейчас это очень модно. Это был альбом Икра группы Мумий Тролль, который сделал моей голове лоботомию. Я боюсь представить сколько тысяч раз я прокрутил эту кассету. Это было настолько невероятно и удивительно, что я просто проваливался в этот новый мир, он был необъятным. Я мечтал видеть эту музыку по телевизору и слышать по радио, но слышал там одну лишь мерзкую попсу. Постепенно я нашёл похожую музыку – Сплин, Танцы Минус, что-то ещё и полностью перебрался в эту вселенную. Здесь прятаться было намного проще: стоило лишь включить знакомые треки и "шамамаманы все знают" уносили меня далеко от кромешного мрака, в котором была моя тогдашняя жизнь. Самыми счастливыми днями для меня были субботние выезды с семьей на рынок в районный центр. Стоило отцу припарковать машину, как я бегом устремлялся в толпу. Я знал все точки с аудиокассетами и размахивая старательно накопленными деньгами бежал к ним. Я покупал 5-6 аудиокассет, которые тщательно распихивал по карманам. На остатки денег я покупал какую-нибудь ерунду типа тетрадки, чтобы показать родителям и с нетерпением ждал приезда домой, чтобы уже включить заветные кусочки пластмассы. Аудиокассет в итоге у меня собралось какое-то неисчислимое множество. Я хранил их в коробке из-под обуви, которую все расширял и расширял. В итоге она стала занимать полкомнаты. Я скупал музыкальные журналы с постерами и постепенно стены моей комнаты покрылись лютыми рокерами. Все они были полными девиаций наркоманами. "Как круто!" – думал я. Уже тогда я понял, что все, что я слышу с экрана ТВ про наркотики – это полная чушь. Как-то планомерно в мою жизнь вошли the Prodigy и поставили все в ней с ног на голову, потом Enigma – первая психоделия моего детства. Все это формировало мой сумасшедший музыкальный вкус. Как-то я выкрал у отца ключи от его работы, проник туда, позвонил в Москву и заказал видеокассету с клипами Энигмы. Надо только представить это – звонок и детский не сломавшийся голосочек говорит – отправьте мне кассету "ремембер тхе футуре" в деревню Кривцово. Как-то тайно я заказал журнал про the Prodigy, счастливый забрал его с почты, а ночью на него вырвало кошку.

Все эти и другие мои тайные дела так и остались нераскрытыми. Пальнули меня только тогда, когда я оформил подписку на FUZZ, тогда она стоила каких-то бешеных денег. Мать отправила меня на почту подписаться на что-то и принести сдачу. Нести было нечего, импровизировать не получалось, и я крепко получил по голове. В ту пору от сестры мне уже перепали концертный альбом Nirvana, второй альбом Дельфина, массу музыки я купил себе сам, как фанатик я читал любую музыкальную прессу, что попадалась на глаза и был очень прошарен в музыкальном плане. Очень хотелось с кем-то это обсудить, но было совсем не с кем.

В школе мне хорошо давались все предметы, кроме физкультуры и труда – то есть тех двух предметов, где нужна была двигательная активность.

Учительница физкультуры была знойная, молодая и любила только спортивных детей: тех, что хорошо прыгали через козла, играли в волейбол и ставили рекорды по прыжкам в длину. Мне кажется будь её воля ко мне она бы относилась как полная мразь, но побаивалась моей мамы, что только удваивало её скрытую ярость. К 7-8му классу я стал натуральным толстяком. Какие уж тут прыжки через козла… Я проваливал абсолютно все нормативы, патологически не мог отжиматься и подтягиваться, не говоря уж о таких изысках, как лазить по канату и ходить по рукоходу. Кажется, что-то из этого я все же мог, но смех одноклассников и надменное лицо училки отбивали всякое желание пробовать. Отвращение к спорту она мне привила просто колоссальное. Впоследствии она неудачно вышла замуж и спилась. Но это уже другая история.

С учителем труда была абсолютно аналогичная история, но под другим углом. Он также боялся мою маму, люто ненавидел меня и боготворил моих одноклассников, которые могли и табуретку сделать и корабль из фанеры собрать. Я же на первом занятии показал все свои таланты, едва не отпилив себе палец пилой. Чертов препод решал все проблемы с помощью крика и оскорблений. До сих пор помню его гадливые усики. Впоследствии он завёл себе бабу и куда-то уехал. Не удивлюсь, если сейчас он сидит за какую-нибудь педофилию, чертов психопат.

Отчетливо помню момент, когда я решил что-то менять и перестал есть. Совсем. Раз в несколько дней я конечно что-то ел, что-то вроде яблок или творога с ягодами. Шаг за шагом я вёл себя к истощению. В сочетании с нагрузками вроде сенокоса, таскания воды и прочего, эффект был потрясающий. У меня стабильно держались чёрные круги под глазами, черты лица заострились, а на поворотах меня заносило. Родители пытались исправить положение и накладывали мне полные тарелки еды, но здесь начинал действовать наш преступный план: мой и моей собаки Зины. Стоило родителям отвернуться, в дело вступала Зина, которая в то время была сыта просто до отвала. Пару раз меня забирала скорая с острыми приступами желудочной боли. Мне прокапывали капельницы и отпускали домой, где я продолжал свой системный план по достижению худобы. Глядя сейчас на эти фото мне становится страшно – это натуральный Освенцим. Тогда же мне казалось, что я просто безобразно толстый. По всей видимости это была анорексия, просто тогда я этого слова не знал.

Отношения с одноклассниками по-прежнему не ладились: между нами была огромная интеллектуальная и ментальная пропасть. Однако в определённый момент меня посадили за одну парту с самым отбитым парнем в классе и у нас внезапно началась какая-то болезненная, патологическая дружба. Чувака все побаивались, поэтому и меня никто не смел больше как-либо задеть. Все шутки и издевательства сошли на нет. Начинался очередной учебный год, 9ый класс и сердце моё замирало от того, что уже через год я уеду из этой дыры.

Отношения с музыкой в это время вышли в другой формат. В наследство от сестры мне досталась куча видеокассет с коммерческим Хаусом, ну с тем самым кислотным, с поющими дядьками и тетками. Эта музыка мне не нравилась, но я пересматривал клипы раз за разом периодически находя что-то интересное. Клип One Love the Prodigy, например. И вдруг на одной из кассет я нашёл просто сокровище – все что я видел в Fuzz и других музыкальных журналах и все что я мечтал послушать: Placebo, Manic Street Preachers, Oasis, the Smashing Pumpkins и многое другое.