Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа

Когда жизнь совсем припрет тебя к холодной стенке, у тебя всегда есть выход. Покупаешь билет в Питер и едешь на Богословское кладбище. Садишься рядом с ним, прикасаешься к гранитной плите и долго молчишь.

И понимаешь весь смысл фразы «Цой жив!». Именно там, на кладбище. Парадоксально, да?

Есть одно слово, которым можно назвать мою «болезнь». Эта сила выше границ, условностей, часовых поясов и даже языковых барьеров. Никакое это не фанатство. Не идолопоклонство. Не кумиротворение. Не культ. Вы помните, какая единственная сила способна победить смерть? Та сила, которая творила мир, которая испокон веков делала из подонков – святых, из трусов – героев, из безмозглых обывателей – настоящих людей. Это просто Любовь. «Проснись – это любовь!» [1003].

После гибели Цоя началась другая история – история Легенды, окруженной ореолом мистики и тайн. Смерть неизменно меняет образ человека в глазах даже людей, которые видели его в жизни. Так, Рашид Нугманов, абсолютно немистический человек, в воспоминаниях 1991 года говорил, что незадолго до аварии ему приснился Цой, заявивший, что не сможет сниматься в его фильме. Сразу всплыл в памяти и тот факт, что Виктор часто и не всегда мотивированно повторял фразу «рок-н-ролльщики не доживают до старости». Его в ответ спрашивали, что он имеет в виду, но он отшучивался, словно все это не имело никакого значения. Многие помнят, как, разочаровавшись в Гребенщикове, Цой говорил, что «БГ стал бы легендой, если бы умер вовремя…». То есть тема смерти постоянно всплывала не только в песнях, но ив жизни, что совершенно не сочеталось с оптимистичным нравом и грандиозными планами на будущее…

Нина Барановская:

Я в его смерть сразу поверила. Даже как будто почувствовала ее. Пятнадцатого августа с утра в голове одна «Группа крови» вертелась. Просто кошмар. А еще я на даче цветочки разные сажаю, и мне на рынке вместо белых лилий в том году подсунули какую-то дрянь. Выросло бог знает что. Пятнадцатого утром вышла в садик, и мне просто по глазам ударило: на одном из этих кустов распустились два цветка – ядовито-желтые с черными пятнами, очень красивые. Почему-то сразу вспомнился фестиваль восемьдесят четвертого года. И Цой. Он тогда выступал в желтой куртке с такими крыльями – «Фильмы» как раз пел. То есть просто имя «Цой» в мозгу зажглось. А потом мне отец сказал, что он погиб. Отец у меня все время радио слушает. Можно к этому относиться как к мистике, но такого со мной никогда не было.

Кстати, о желтом цвете. В день похорон мы с мужем Валентином везде искали розы. Мне почему-то именно их хотелось принести. Потом Марьяна сказала, что розы были единственными цветами, которые любил Цой.

А сама она, как выяснилось, все утро искала желтые цветы. Я тогда внутренне вздрогнула и спросила, почему именно желтые. Оказалось, что у Вити было совершенно фантастическое пристрастие к желтому цвету. Марьяна сказала, что на Востоке – это символ вечности, и Цой очень любил желтые свитера, шарфики, цветы – все что угодно. Много позже он мне приснился. Будто какая-то компания сидит, и Цой пришел. Я к нему стала приставать с вопросами: как там? А он сидел молча и только улыбался как-то очень светло. И был он такой, каким навсегда остался в моей памяти: в длинном черном пальто, в желтом свитере, который ему Марьяна связала, черных штанах и желтом шарфике [1004].

«После его смерти среди фанатов стало популярным увлечение экстрасенсами, колдунами и космическим разумом. Поклонники Цоя просто стали его причислять к лику святых. На похороны Виктора в его родном Ленинграде пришли, приехали, прилетели – со всех концов Союза (!) – тысячи парней и девушек с цветами, свечами, его портретами; пришли и ждали его тело на Богословском кладбище всю ночь, несмотря на милицию и омоновцев, а в Москве на одной из прилегающих к Арбату улиц возникла живая, трагическая в своем бессилии и любви Стена памяти Виктора Цоя.

Тот же Алексей Учитель, например, говорит: „Возможно, я согласился бы с этим, если бы речь шла только о его фанатах. Но я, например, человек рациональный. С духами не общаюсь и склонности к медитированию не имею. Но уж слишком много вокруг Цоя происходит такого, что не поддается более или менее внятному объяснению. Когда в годовщину его гибели я приехал на кладбище, меня поразило то, что я увидел у могилы. Несколько сотен человек на коленях – в полном безмолвии! Часами!

Или эти девочки, которые жили на кладбище. Сначала рядом с могилой поставили палатку. Потом, когда стало очень холодно, добились разрешения жить в кладбищенском туалете. У них не было своей жизни – была только его смерть. Конечно, проще всего сказать: ненормальные. Таких, кстати, рядом с Цоем всегда хватало. Но большинство молодых людей, побывавших у могилы Цоя, никак нельзя назвать сумасшедшими. У них умные, добрые глаза. Их тревожили и тревожат нормальные человеческие проблемы. Нашлась даже так называемая космическая жена Цоя – мать двоих детей, симпатичная и совсем неглупая молодая женщина» [1005].

Уже через год-два после гибели Цоя на почве повышенной экзальтации поклонников появляются публикации о его «космических женах», якобы имеющих с ним «астральную связь» и утверждающих, что Цой диктует им песни с того света, а также фантастические гипотезы о его гибели: якобы он был «посланцем других миров» и его на пару с Тальковым прикончили плохиши из сверхъестественной реальности. Эта странная смерть породила и множество других легенд. Одни считают, что такая гибель была предопределена ему самой судьбой, которую певец выбрал. То есть ведут к тому, что смерть Цоя была закономерна. С его смертью закончилась эпоха… Те, кто склонны видеть в Цое нового пророка или мессию, уверены, что таким образом он вознесся на небо. Другие воспринимают его смерть как набор символов-посланий, среди которых автобус – представитель «силы зверя», «бездуховное нечто», которое убило свидетеля Божьего. Гадать, почему все случилось так, как случилось, можно бесконечно долго, но один факт не оставляет сомнений.

До сих пор непонятно, почему всех так интересуют обстоятельства смерти Цоя. Ведь люди гибнут в автокатастрофах каждый день, и ничего загадочного в этом нет.

Богословское кладбище. Памятник «Руфина». Фото – Мария Бурдакова

Марьяна Цой:

Я думаю, что он просто увлекся движением – бывает такая эйфория. Ездил он на ста пятидесяти. По всей видимости, нарушение было со стороны Вити, судя по следам протекторов на асфальте. Он врезался в автобус на встречной полосе. Элементарная автомобильная катастрофа. В убийство я не верю. Цой не был человеком, которого кому-то хочется убрать [1006].