Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа

Да и вообще, какие могут быть «капризы звезды», когда Цой мог играть бесплатно по требованию озверевших фанатов, грозящих разнести гостиницу (как было в Братске)? Не похоже это все на звездную болезнь. Да и многие люди, которые приходили на концерты, отмечали то, что он вел себя очень просто и вежливо с поклонниками.

Юрий Айзеншпис:

В Братске, на стадионе, должны были состояться два выступления «КИНО». После первого концерта неожиданно полил дождь. Ливень разогнал всех зрителей, и мы поехали в гостиницу. Конечно, о втором концерте не могло быть и речи. Но когда кончился дождь и на стадионе собралась толпа, к нам пришли организаторы гастролей и стали уговаривать, чтобы мы все-таки выступили. Это было где-то около полуночи. Все требовали Виктора Цоя. Мы долго объясняли, что включать мокрую аппаратуру опасно, что ее еще нужно расставить и потребуется слишком много времени на подготовку. Но Виктор сказал сразу, что пойдет работать в любых условиях, даже если придется играть только на одной гитаре. И концерт все-таки состоялся. Мы и наши зрители разошлись в четыре часа утра [344].

Хоть Юрий Айзеншпис немного и неточен в своих воспоминаниях, но суть проблемы он передал абсолютно верно…

Опровергают звездную болезнь Виктора и другие люди, общавшиеся с ним в последние годы.

Кирилл Разлогов, киновед:

Тогда меня тронул момент, что, несмотря на то что он уже был звездой, никаких сложностей в общении с ним не было вообще. Мы были представителями разных поколений, я был значительно его старше [345].

Игорь Журавлев, музыкант группы «Альянс»:

Дистанцирование у него всегда было изначально. Мне он показался не слишком общительным. Звездности я не увидел в классическом, хрестоматийном понимании. Мне кажется, он был достаточно прост в общении. Он был застенчивый. Айзеншпис нам банкет накрыл после совместного концерта «Альянса» и «КИНО». Но мы даже не перекинулись с Цоем парой слов. Было такое, знаете, «Питер – Москва»: противостояние классическое. Питерцы здесь сидят, мы здесь рядышком. Немножко мой клавишник пообщался с Тихомировым Игорем. А так все остальные присматривались друг к другу. Не более того [346].

Вот что ответил Рашид Нугманов на вопрос: «Неужели „закидоны“ у Виктора вправду случались?» – на сайте yahha.com.

Рашид Нугманов:

Никаких «закидонов». Виктор мог быть едким и даже саркастичным в общении, но люди, достаточно близкие к нему, без труда заметили бы печаль в его словах. И напротив, людей, больше думающих о себе, его ирония могла легко обидеть, я допускаю это. Но это слепота.

По воспоминаниям некоторых других людей (Алексея Вишни, к примеру), создается впечатление, что Виктор был немного ревнивым и обидчивым человеком, то есть критика или невнимание к его творчеству его немножко задевали, но он не показывал этого и держал в себе.

Марьяна Цой:

Витя был очень обидчив. Какая-то более-менее важная причина могла его сильно задеть. Это не злопамятство, но он делал выводы о человеке [347].

Виктор Цой. ЛДМ. 19 октября 1986 года. Фото – Валерий Лаврешкин

Юрий Каспарян:

Цой был очень обидчивым. Да. Очень обидчивым. Легкоранимая душа.

И сам ранил также очень умело. Примеров я не вспомню сейчас навскидку, конечно. Так только, в целом… А насчет неполных залов… Я не помню, чтобы мы вообще отказывались играть и что вообще были неполные залы [348].

Георгий Гурьянов:

Да, Цой был обидчив и раним. Он не прощал никакой дряни. Хотя обида – это не то слово, конечно. Скорее он не прощал предательства, глупости… [349]

Константин Кинчев:

Мы с Вишней какой-то период времени были практически лучшими друзьями, и ему очень нравилось творчество «Алисы». С Цоем у него были напряженные отношения. По причине упрямого характера самого Цоя. Ну и ситуацию усугубило то, что на Цоя и «КИНО» у Вишни уходило не ахти сколько времени, потому что он почти все это время проводил со мной. Цой, как мне кажется, разочаровался на тот момент в Лехе [350].

Со слов самого Цоя известно, что он считал творчество частью своей души, и поэтому для него было важно, чтобы к нему относились с уважением, чтобы его слышали. При этом Цой умел относиться трезво к этой своей черте, умел скрывать и контролировать ее, что не умеют делать те, кто болеет звездной болезнью.

Знакомые Цоя под звездной болезнью часто понимают иронию и сарказм, о которых говорил Рашид. Пли просто потерю интереса к ним. Одни люди «растут» всю жизнь, и потому с ними всегда интересно, а другие останавливаются в развитии, оттого застаешь их годы спустя на том же месте. Цой быстро вырос из питерской тусовки, но старался не обижать ее членов и всегда пытался смягчить ситуацию, если случалось кого-то задеть.

Наталья Пивоварова,музакант группы «Колибри»:

Звезд с неба я не хватаю, вообще я никакая не звезда, и не надо меня, пожалуйста, ею называть, и не каждому из нас суждено стать звездой, и не нам решать, будем ли мы после ухода из нашей материальной жизни считаться звездами или нет, и вообще, звезды на небе, а мы на земле. Так я обычно говорю своим ученикам и рассказываю им одну историю про Виктора Цоя.

Было так: Цой приехал в первый раз с гастролей, крутой весь такой, и пришел в мастерскую к Андрею Медведеву, известному художнику. Были тогда плохие времена, всем нам было тяжело, мы с друзьями там часто собирались, и пили мы только чай и кофе. И вот мы сидели у Андрея в мастерской, мы собрались днем, не договариваясь, потому что в это время в «Сайгоне» был обеденный перерыв. Мы однажды собрались и думали, что вот сейчас Витя придет и мы его поздравим с возвращением с гастролей и опять будем вместе, а Цой пришел, огляделся, сморщил нос и сказал, что у нас все по-прежнему, все как и было раньше и что как будто бы и не проходило этих полутора месяцев. Все мы очень расстроились, а Андрей, видимо, просчитал про себя до десяти и тогда сказал: «Ты неуважительно отнесся к людям, которые тебя считают своим другом и которых ты тоже можешь по праву считать своими друзьями. Прости, пожалуйста, но дверь вот здесь…» А через два или три дня мы опять собрались днем в мастерской, и вдруг раздается звонок. В дверях стоит Витя Цой с огромным количеством пакетов и бутылок с шампанским, вдвоем с Каспаряном они пришли, и говорит: «Ребята, я так по вам соскучился и так рад, что вы все здесь собрались!»

И вот это, кстати, был мой единственный полезный опыт того, как нужно бороться со звездной болезнью. Должны быть здоровые творческие амбиции – это да, это конечно, и надо твердо знать, чего ты хочешь, и четко держаться намеченного курса. Но все равно – звезды на небе, а мы на земле [351].