Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа

Рассказ очевидца:

11 мая 1990 года в городе Симферополе на стадионе «Локомотив» состоялось, пожалуй, самое главное событие не только в культурной, или музыкальной, или молодежной среде, а вообще самое главное событие из происходивших в этой транзитно-провинциальной столице за последние как минимум пятьдесят лет. В середине апреля в городе появились предельно скромные афиши по типу театральных – «Виктор Цой, группа КИНО». В кассах стадиона билеты стоили всего-навсего 3 рубля. В те годы за эту сумму можно было купить 2 кг колбасы, либо 2,5 десятка яиц, либо 2 жвачки «Turbo» с вкладышами, либо 4 пачки болгарских сигарет. Кто-то тряс родителей, кто-то экономил на школьных завтраках, а шпана-босота разведывала пути проникновения на стадион со стороны старого кладбища. Мой приятель Дима сделал еще проще, – он выпросил у моей бабушки сразу 6 рублей на билеты себе и мне.

Наконец долгожданная пятница. Мы садимся в троллейбус, который, по чистой случайности, действительно идет на восток, проезжаем пять остановок и выходим у Центрального рынка. До входа на стадион сто метров площади, кишащей милицией и молодежью. Мне десять лет, Дима на три года меня старше, поэтому держит меня то за руку, то за шиворот, чтобы я не потерялся, а он не получил потом по шее от моей бабушки.

Возле входа мне запомнилась девушка, под курткой которой была надета черная майка с изображением ленинградской четверки. Самая первая майка с группой «КИНО» из тысяч подобных маек, которых я видел потом.

Нам отрывают контроль, мы проходим на стадион и садимся в двенадцатом ряду. Сцену, расположенную в центре футбольного поля, видно неплохо. Электронное табло показывает 20.00, солнце вот-вот сядет. На сцене появляется конферансье:

«Добрый вечер! Я прекрасно знаю, ради кого вы все сегодня пришли. Но наши гости из Ленинграда в данный момент едут из аэропорта в город. А пока для вас выступает днепропетровская группа „Красные“!»

По стадиону прокатывается дружное «бляяяяя…». Днепропетровскую команду встречают тысячи хмурых и угрюмых лиц. Они сыграли бодрую песенку и каким-то чудом умудрились получить за нее хилые аплодисменты и робкие девичьи визги.

«Нас часто спрашивают, – стал говорить лидер „Красных“, – почему наша группа так называется». Кто-то из сидящих за моей спиной громко крикнул: «Да никто, б…ь, тебя не спрашивает! Пиз. й уже отсюда!» [510]. Думаю, до сцены этот и ему подобные крики не долетели. «Да потому что у нас в стране – все красные! – продолжал лидер разогревающей команды. – Наши зеленые – красные. Жевто-блакитные (желто-голубые (укр.)) – тоже красные. Даже наши „голубые“ – и те все равно красные».

Фраза о «голубых» красных привела публику в восторг, и уже на каждую последующую песню днепропетровцам аплодировали достойно. В конце своего выступления они сыграли песню, разогревшую стадион по-настоящему. Припев состоял из пяти магических слов: «Ложись, мы будем делать любовь!»

Это сейчас можно петь хоть про то, как насилуешь и поедаешь младенцев, а в 1990 году, на стадионе, перед толпой в несколько тысяч человек, в присутствии нескольких батальонов милиции, в государстве с высочайшей моралью, но и жесточайшей цензурой, это было очень смело. «Красных» провожали шумно.

«Поверьте, я волнуюсь не меньше всех вас, – начал говорить вновь появившийся конферансье. – Потому что сейчас на эту сцену выйдет легендарная ленинградская рок-группа – „КИНО“!!!» Невозможно передать словами то, что в этот миг произошло со стадионом. Тысячи людей встали во весь рост. Сотни красных советских знамен взметнулось над трибунами. Голос конферансье срывался в попытках перекричать стадион: «Георгий Гурьянов – ударные! Бас-гитара – Игорь Тихомиров! Соло-гитара – кстати, он родился в городе Симферополе – Юрий Каспарян! И лидер группы – Виктор…»

Рев стадиона глушит голос конферансье окончательно. Через несколько секунд по стадиону проносятся гитарные фрагменты с бешеным ревербератором. Гул начинает стихать, и из динамиков и репродукторов звучит долгожданный голос.

«Здравствуйте! – как всегда протяжно говорит Цой. – Если вы посмотрите на небо, то увидите, вон там маленький вертолетик (весь стадион проследовал инструкции), с него ведется видеосъемка нашего концерта, и, возможно, вам удастся попасть в кадр». По стадиону прокатывается дружный хохот, вертолетик летит своей дорогой в сторону военного аэродрома «Заводское», а трибуны начинают раскачиваться в такт ритму. «Песня без слов, ночь без сна…» Люди, пришедшие без флагов, начинают размахивать всем чем попало – рубашками, майками, плакатами… Два стоящих впереди нас парня раскручивают куртку, которой случайно попадают по моей наглой морде. Но я этого почти не замечаю… Хочется лишь подпевать изо всех сил: «Снова за окнами белый день, день вызывает меня на бой, я чувствую, закрывая глаза…» Можно было, в силу возраста, не понимать. Но не чувствовать было просто невозможно! Этих песен не крутили по радио, мы перекатывали их на двухкассетных «мыльницах». Иногда после полуночи группу «КИНО» показывали в программе «Взгляд» или в украинской программе «Град», но и то очень-очень редко. На том концерте было далеко не все радужно и беззаботно. Именно там я впервые увидел, как наша «доблестная» милиция мочит людей дубинками безо всяких причин, не разбирая ни полов, ни возрастов [511].

Ирина Легкодух:

Концерт «КИНО» в Симферополе был на стадионе «Локомотив» (там, кажется, 25 тыс. зрителей вмещается). Все, что мог вспомнить Илья Пандул, который сейчас, как и тогда, работает главным администратором крымской госфилармонии, – это то, что я ему тогда несколько раз звонила и просила переговорить с администратором Цоя о концертах группы «КИНО» в Крыму и настойчиво уверяла его, что концерт будет аншлаговый. А он в это не верил. Илья Пандул сам организовывал и проводил этот концерт в качестве администратора этих гастролей. К сожалению, он сейчас не помнит ни цифр, ни условий договоренности филармонии с Айзеншписом, а никаких архивов, записей или фото ни у него лично, ни в филармонии не сохранилось. Ему запомнилось только то, что концерт, к его удивлению, в самом деле оказался аншлаговым, как я ему и обещала, – стадион был полон. И еще, как он говорит, ему запомнилось, что это был очень агрессивный концерт, динамичный – публика разогрелась и поломала много скамеек на стадионных трибунах. От этого у филармонии произошли потом какие-то сложности со стадионным начальством и городскими властями, но несерьезные, и они уладились. Илья виделся и разговаривал с Цоем, но это были обычные разговоры с гастролером – при встрече, или проводах, или в гримерке, ничем особенным не примечательные. Недавно Илья просил моего мужа мне передать привет и спрашивает, нет ли у меня на примете для гастролей в Крыму какого-нибудь такого же успешного гастролера, как Цой, может быть, я еще кого ему посоветую [512].