Лев Мадорский - Музыка начинается в семье

Не надо забывать и того, что на приемных экзаменах в музыкальную школу бывает иногда трудно определить в полной мере музыкальные способности ребенка: и в силу кратковременности контакта, и в силу того, что стеснительные, замкнутые дети теряются в незнакомой обстановке и при виде большого количества учителей. Особенно это относится к домашним детям, не ходившим в детский сад. На экзамене мне нередко приходилось наблюдать, как ребенок с хорошими данными, неожиданно начинал петь фальшиво, отвечал что-то невразумительное и вообще производил незавидное впечатление. Бывает также, что при поступлении в музыкальную школу лучше себя проявляют не дети с более яркими музыкальными данными, а хорошо подготовленные, представляющие себе требования приемного экзамена.

И еще с одной семьей, находящейся под гипнозом того же заблуждения, хочу вас познакомить. Гале 9 лет. У нее неважные музыкальные данные: слух не развит, все песни Галя поет на один мотив, мелодию запоминает плохо. Тут папа и мама единодушны — девочке музыка противопоказана. Как это неверно! Конечно, Гале необязательно учиться в музыкальной школе, но ввести музыку в ее жизнь необходимо. Более того, детям с плохими данными музыка нужна особенно. Так же как особенно нужно плавание и физические упражнения ослабленному ребенку.

Начать надо с самого простого: чаще привлекать внимание детей к популярной музыке, песням, обмениваться впечатлениями о прослушанной музыке, ходить на концерты, рассказывать им о музыкантах и композиторах. Очень полезно обучение на общедоступных инструментах (гитаре, аккордеоне), пение в хоре. Ведь музыкальный слух, каким бы плохим он ни был, поддается развитию. Об этом сегодня можно говорить с полной уверенностью.

Родители, считающие, что музыке можно учить только избранных, забирают детей из музыкальной школы при первом столкновении с трудностями — будь то плохие оценки или нежелание, лень, проявляемые ребенком при выполнении домашних заданий или на занятиях в школе. Помню, как ко мне подошла мама одной ученицы и сказала чуть ли не со слезами, что решила девочку из школы забрать, так как та получила на экзамене тройку. Напрасно я пытался объяснить ей, что тройка по фортепиано, как, скажем, тройка по математике, совсем не означает, что надо бросать школу. Девочка прекратила занятия музыкой. Стойкое неприятие моих доводов покоится все на том же, уже известном нам заблуждении.

Можно сказать без преувеличения, что совсем немузыкальных детей практически нет. Лично я таких не встречал ни разу. Нет ребенка, который бы не любил слушать музыку, хотя бы из «мультиков». Не узнавал бы знакомый мотив. Если ребенок плохо слышит или у него «зажатые» руки и ему плохо дается игра на инструменте, то это совсем не означает, что он не сможет полюбить музыку. Музыкальность — это целый комплекс способностей, какие-то из них обязательно присутствуют у ребенка. Встречаются дети, которые хорошо слышат и чувствуют музыку, но плохо поют из-за отсутствия координации между слухом и голосовым аппаратом. Другие ничего не могут спеть, но зато ритмично «произносят» песню, обладают живым и острым ощущением ритма, что тоже является признаком музыкальности. Немузыкальные взрослые—это как раз те дети, способности которых вовремя не выявили и потому загубили.

Как же развить музыкальные задатки, которые есть у каждого ребенка? Как добиться, чтобы все дети, без исключения полюбили музыку? Другими словами, как прийти ко всеобщему музыкальному воспитанию?

Известный советский педагог и музыкальный деятель Л. Баренбойм в своей книге «Путь к музицированию» справедливо указывает два условия, без осуществления которых это невозможно: повышение качества музыкальных занятий в детском саду и в общеобразовательной школе и правильная организация музыкального воспитания в семье. Важный шаг в первом направлении уже сделан. Я имею в виду новаторскую систему уроков в начальной школе (конечно, общеобразовательной, а не музыкальной) выдающегося советского композитора, педагога и музыкального деятеля Д. Б. Кабалевского. Система эта, хотя она предложена для массовой школы, оказала значительное влияние на обучение музыке в детском саду, уроки музлитературы в музыкальной школе и, безусловно, может помочь в семейном музыкальном воспитании.

Родители часто спрашивают, в чем сущность новой системы Д. Б. Кабалевского? Чем новый метод преподавания музыки в школе отличается от старого? Об этом мы и поговорим дальше.

К началу 70-х годов в общеобразовательных школах музыкальным урокам уделялось недостаточно учебных часов. Уроки эти нередко были составлены из перемешанных в произвольных пропорциях и ничем не связанных друг с другом частей — пение, слушание музыки, знакомство с нотной грамотой. А главное, школьные уроки были оторваны от музыкального искусства, от жизни.

Это, конечно, не означает, что не было талантливых учителей-энтузиастов, которые были способны зародить в детских сердцах любовь к музыке. Я хорошо запомнил свою учительницу пения в общеобразовательной школе Инну Яковлевну Соколову. Совсем молодая, одетая просто, но по тем послевоенным временам модно и красиво, она медленно, с особым значением подходила и садилась за старенькое школьное пианино. Играла Инна Яковлевна Грига, Чайковского, Шопена... Не знаю, что покоряло нас: сама музыка или та огромная увлеченность, искренность, с которой играла учительница, но шумный, сплошь мальчишеский 4-й «А» замолкал, сраженный. Даже Сергей Баринов, по прозвищу «Барин», первый озорник, доводивший всех учителей до «белого каления», молчал, смущенно глядя в окно, чтобы мы не подумали, будто и его музыка смогла заинтересовать. Очень ярко, образно Инна Яковлевна рассказывала о музыке. Она говорила медленно, тщательно подбирая слова, и наши сердца изумленно сжимались. Сегодня я понимаю, что все эти рассказы были до мелочей продуманы и отрепетированы, но тогда нам казалось, что слова рождаются прямо сейчас, и от этого они приобретали особое значение. А потом Инна Яковлевна, не знаю по какой причине, ушла из школы, и с ней вместе из жизни многих (в музыкальной школе тогда учились единицы) ушла музыка.

Позже у нас было много учителей пения. Одни больше учили с нами нотную грамоту. Другие разучивали песни. Третьи играли (пластинки и проигрыватели тогда в школе были редкостью) на фортепиано. Потом мы записывали в тетради готовые формулировки (их надо было заучить наизусть, и тогда пятерка обеспечена) о прослушанной музыке. Но в основном все занимались дисциплиной. Потому что было скучно, и мы развлекались как могли. «Барин» показывал свои самые злые шуточки. Когда мы пели, он кричал, мяукал, визжал. Самые терпеливые учителя не выдерживали больше полугода и уходили.