Андрей Васильченко - «Лили Марлен» и другие. Эстрада Третьего рейха [без иллюстраций]

Окончательно Имперское министерство пропаганды оформилось 30 июня 1933 года, когда был утвержден его функционал. В будущем оно должно было заниматься «выполнением всех задач по духовному влиянию на нацию, рекламой государства, культуры и экономики, уведомлением отечественной и иностранной общественности об этих сферах, управлением служащими в раках поставленных перед ними задач». Только после подписания этого документа Геббельс смог вырвать у министерства внутренних дел такие важные функции как надзор за искусством, музыкой, театрами, а также контроль над радио и кинематографом. Кроме этого именно перед Геббельсом была поставлена задача «продолжить начатую борьбу против халтуры и нечистот в культуре». Также из компетенции министерства иностранных дел оказались изъяты запросы, связанные с представлением немецкого искусства за рубежом, равно как и демонстрацией в Германии иностранного искусства. Имперское министерство экономики лишилось функциональных обязанностей, связанных с экономической рекламой и туризмом.

В рамках данной книги нам прежде всего интересно, во-первых, то обстоятельство, что ведомство Геббельса получило в свое ведение радио (включая его техническое обслуживание), отборов эту сферу деятельности у министерства связи, во-вторых, министерство пропаганды потеснило имперского министра науки и воспитания. У Бернхардта Руста (именно он был министром воспитания) Йозеф Геббельс позаимствовал большой сектор работы, который можно было охарактеризовать словами «наука и обучение». Сразу же отметим, что Бернхардт Руст всегда проявлял повышенный интерес к музыкальному воспитанию. В июне 1933 года он смог заполучить в свое распоряжение такие культурные величины, как Вильгельм Фуртвенглер и Макс фон Шиллинг, которые должны были отслеживать музыкальные программы всех берлинских организаций. Фактически они получили право осуществлять музыкальную цензуру. Сам за себя говорил тот факт, что после увольнения Арнольда Шёнберга новым президентом Академии искусств был назначен именно Шиллинг. Есть косвенные сведения, которые говорят о том, что Шиллинг был уполномочен лично Гитлером заново «сформировать» музыкальную жизнь Германии. Неизвестно, смог бы Геббельс выдержать подобную конкуренцию, если бы Макс фон Шиллинг скоропостижно не скончался в 1933 году.

Новое «революционное» министерство пропаганды, кроме того, что перед ним были поставлены грандиозные задачи, принципиально отличалось от «старых» министерств стилем руководства Геббельса и особой структурой. Отметим, что в 1933 году средний возраст сотрудников министерства пропаганды составлял 38 лет, то есть они были как минимум моложе на 5 лет прочих министерских чиновников — средний возраст сотрудников остальных министерств составлял около 43-44 лет. Кроме этого более половины сотрудников ведомства Геббельса имели за своими плечами академическое образование. В свои 35 лет Йозеф Геббельс, ставший имперским министром, считался не только одним из самых молодых государственных мужей Германии, но и «интеллектуалом», что выгодно отличало его от множества партийных функционеров.

При этом он (по крайней мере, поначалу) стремился воспрепятствовать бюрократизации культурной жизни Германии. Он полагал, что в его министерстве должны править «революционный задор» и «современный дух». Нельзя отрицать, что в организации министерских дел Геббельсу удалось достичь определенного успеха. В частности, он ввел несколько новшеств, ранее не знакомых немецким министерствам, да и не характерных для бюрократического духа Германии. Геббельс фактически запретил использовать в документах «канцелярский язык», кроме этого он настоял на принципиальном сокращении пути прохождения бумаг и требовал принятия быстрых, почти оперативных решений, которые могли осуществляться без виз, только на основании устного распоряжения. Выражением новой сути «молодого» министерства должно было стать здание, в котором оно располагалось. Это был дворец Леопольда. В своем дневнике в те дни Йозеф Геббельс записал: «Реконструкция министерства идет с быстротой, достойной удивления. Сопротивление сломано, лишь в темных углах еще издает жалобные стоны полыхающая бумажная волокита».

Все без исключения современные биографы Геббельса сходятся во мнении, что министр пропаганды, в отличие от большинства партийных бонз, в первую очередь Розенберга, не был закостеневшим догматиком. При этом он был готов бороться за сферу своей деятельности. Он оказался втянутым в систему хитрых интриг и противоречий, которые в историографии получили название «борьбы компетенций». Например, когда в 1938 году на посту министра иностранных дел фон Нойрата сменил Риббентроп, то между МИДом и министерством пропаганды разразился конфликт. Для его урегулирования потребовалось личное вмешательство Гитлера. Кроме этого, контролируя немецкую прессу, Геббельсу приходилось соперничать с отделом печати имперского правительства и заведующим отделом печати НСДАП Отто Дитрихом, а также с Максом Амманом — главным редактором центрального издательства «Народного обозревателя», который, кроме всего прочего, возглавлял издательство, принадлежавшее нацистской партии. Геббельс ощущал конкуренцию даже в вопросах театральной жизни. В феврале 1933 года Герман Геринг как премьер-министр Пруссии создал Прусский театральный комитет, заявив тем самым свои «права» на эту часть культурной жизни Германии.

Но наиболее продолжительную и ожесточенную «борьбу компетенций» Йозеф Геббельс вел против Альфреда Розенберга. Розенберг, считавшийся не только главным идеологом НСДАП, но и упертым догматиком, всячески пытался мешать осуществлению более прагматичной и «либеральной» политики Геббельса. В рамках данной книги нас в первую очередь интересуют попытки «ведомства Розенберга», прежде всего служившего в нем Герберта Геригка, оказывать влияние на музыкальную жизнь Германии Геригк, являвшийся начальником музыкального отдела «Национал-социалистической культурной общины», рассматривался рядом исследователей как «создатель особой музыкальной политики фракции Розенберга». В любом случае, его музыкальная критика, появлявшаяся на страницах «Национал-социалистического ежемесячника», «Музыки» и «Народного обозревателя», преимущественно оценивалась в качестве «официальных деклараций ведомства Розенберга». Примечательно, что большинство из этих заявлений шли в разрез с линией, которую пытались проводить в Имперском министерстве пропаганды. Это обстоятельство позволило говорить немецкому исследователю Михаэлю Вальтеру об отсутствии единой национал-социалистической политики в сфере музыки.