Джон Робб - Панк-Рок: устная история

Несмотря на представленную критиками рок-историю, ранние семидесятые были весьма плодотворным временем для музыки, возможно, даже в большей степени, чем священные шестидесятые. Расти в те времена было действительно интересно: каждую неделю на Top Of The Pops показывали множество глэм-рокеров, с громыханием пробивающихся на верхние строчки хит-парадов. Поборники чистоты жанра с презрением наблюдали за тем, как сначала Марк Болан, затем Дэвид Боуи, за ними Slade и менее яркие имена примкнули к глиттеру. Середина семидесятых была так же благоприятна для экспериментального рока вроде Roxy Music и немцев Can (главным светочем на краут-рок-сцене), что послужило благодатным источником вдохновения для грядущего поколения. Скомбинируйте все это с паб-роком, кое-какими терпимыми актами прог-рока и поднимающейся реггей сценой, и вы легко увидите, что ранние семидесятые были далеко не настолько скучным периодом в музыке, как это пытаются изобразить эксперты.

И так же в этот период состоялось легендарное выступление New York Dolls в программе Old Grey Whistle Test, после которого ведущий программы Уисперинг Боб Харрис не смог скрыть своего потрясения в один из этих классических моментов разрыва между поколениями. Dolls, как и Stooges, продвинули границы еще дальше, сделав музыку еще громче, еще вульгарнее и грубее, чем это делал кто-либо до них. Dolls были жующими жвачку, раздолбанными нью-йоркскими супершлюхами на высоких платформах с мерзким вызывающим поведением.

Игги Поп был плохим ребенком из Детройта, который собственноручно, в конце шестидесятых, толкнул рок-н-ролл еще дальше к пропасти нигилизма, которая впоследствии выплеснула панк-рок. Без суперперформансов Игги и двухаккордного рычащего рок-н-ролла Stooges, панк никогда бы не появился. Игги Поп абсолютно точно является крестным отцом панка.

Как ни странно, в конце семидесятых, к нему относились как к потрепанному жизнью неудачнику, Stooges вообще игнорировали, и его звезда была далеко от зенита.

В Англии будущее панк-поколение торчало от глэм-роковых нео-панк-групп и приходило к согласию о смерти шестидесятых, десятилетия, бывшего столь многообещающим, но скатившегося в болото наркотиков и джинсы. Если бы панк должен был бы быть местью хиппи (получивших желаемую революцию, хотя и в извращенной форме), тогда в начале семидесятых шло постепенное нарастание звука сплачивающегося поколения, искавшего свой путь в поп-мейнстрим.

И постепенно все начало срастаться, на Кингз Роуд или в маленьких городках по всей Англии, везде, где мечтатели с сумасшедшими глазами продвигали глэм чуть дальше, приправив его Игги, и начали плавить рок-н-ролл. К 1974 году все ключевые игроки уже начали брать в руки инструменты или глядеть чуть дальше, чем просто коллекционировать пластинки или наблюдать за происходящим.

Пре-панк-андеграунд был солянкой из фестивалей, пост-хиппи и нео-прогрессива. Он был выкидышем шестидесятых — недооцененный период экспериментаторства, идеализма и ненормального рок-н-ролла. Революционные идеи витали в воздухе, пока поколение пыталось нащупать выход из похмельного состояния, оставшегося после шестидесятых, и создать собственный шум в мешанине длинных волос и расклешенных джинсов.

Рэт Скэбис:

Я любил посещать фестивали — джазовый и блюзовый фестиваль в Рединге, когда туда еще никто особо не ходил — или ходил в Lyceum на такие группы, как Family. Роджер Чепмэн — он был просто потрясным. В его исполнении было много злости. Caravan тоже были хорошей группой. Они были очень умными, играли очень странно. В те времена музыканту приходилось делать такие вещи. [35] Происходившие из Лестера, Family были прог-роковой группой, известной маниакальным поведением на сцене их фронтмена Роджера Чепмэна. Они распались в 1973 году. Caravan были представителями кентерберийской сцены, куда входили и Soft Machine, исполнявшими сложный гибрид джаз-рока в конце шестидесятых — начале семидесятых.

В 1970-м я в одиночку поехал на фестиваль на острове Уайт. Мне было четырнадцать. Я видел Ten Years After, Майлза Дэвиса, The Doors, Тайни Тима и Джими Хендрикса. Это были те еще выходные. Вудсток уже прогремел, и все просто умирали, чтобы что-то подобное произошло в Европе, дабы показать, что любовь, длинные волосы и клеши тут тоже могут прижиться. Это было очень познавательное время. Была политическая обеспокоенность ситуацией во Вьетнаме. На фестивале я помню, как французские анархисты в кожаных куртках и солнцезащитных очках ломали ограждение в знак протеста против того, что фестиваль не был бесплатным. На фоне этого играли все эти легендарные группы шестидесятых. Только недавно я понял, насколько познавательным оказалось для панка это ломание заборов!

Кэптен Сенсибл:

Я попытался доехать автостопом до острова Уайт, чтобы посмотреть на Джими Хендрикса, когда торчал на одном из этих ужасных семейных выходных в Херн Бей. Когда ты подросток, тебе меньше всего хочется быть с родителями на выходные! Как раз шел фестиваль на острове Уайт, и я добрался до Кентербери, а дождь все шел, и шел, и шел. Никто не хотел меня подбросить. Думаю, я, наверное, выглядел неопрятно, с длинными волосами и байкерскими нашивками на спине кожаной куртки. Было около девяти утра, и никто не хотел меня подбросить, так что я автостопом добрался обратно до Херн Бей, где продолжил свой дурацкий отпуск. Я так и не увидел выступление Хендрикса. Что для меня ужасная трагедия.

Когда начались семидесятые и я стал достаточно взрослым чтобы ходить на концерты, только небо было мне пределом. Я ходил на все концерты, какие происходили в то время — от Blodwyn Pig и Keef Hartley Band до Status Quo. Даже Quo были хороши в начале семидесятых.

Иногда я ходил в Фейрфилд Холлс. Там было более культурно. Там играли такие группы, как Pentangle и Nice. Однако я предпочитал Грейхаунд через дорогу. Я знал, как можно пройти через кухни, поэтому не платил за вход. Иногда я, правда, получал по морде от вышибал и меня выбрасывали на улицу с черного хода.

По-настоящему меня впечатляли группы, в которых был дух, некая порочность. В особенности мне запомнился концерт Pink Fairies. У них было два ударника — Твинк и Рассел Хантер. [36] Pink Fairies, наряду с Hawkwind, были ключевыми андеграундными группами начала семидесятых, и обе они повлияли на панк куда больше, чем это принято признавать. «Организация музыкальных террористов» Pink Fairies продвинула музыкальный идеализм до его логического предела, играя бесплатные концерты для всех желающих. Их барабанщик Твинк был лицом шестидесятых. Он играл с In Crowd, ставших впоследствии психоделической группой Tomorrow, у которой был потрясающий хит «My White Bicycle». Он также играл на альбоме Pretty Things S.F. Sorrow, по некоторым утверждениям первом в истории концептуальном альбоме рок-опере. После этого он присоединился к Pink Fairies. В 1972 году он попытался спасти карьеру затворника Сида Барретта, создав группу с печальной судьбой, Stars, распавшуюся после пяти концертов по Кембриджу. Весьма впечатляющее резюме для британского андеграундного рока. Твинк, похоже, был в одном из своих загулов в то время, потому что он оказывался повсюду. Оба барабанщика не могли найти общий ритм и удерживать его, и Расс выскочил из-за барабанов и врезал Твинку по роже. Я подумал: «Твою мать, да я бы сам заплатил, чтобы посмотреть на такое!» (Смеется.) Я думал, это поразительно! Многие поп- или рок-группы, такие прилизанные и глянцевые, — они стараются прикрыться глянцем. Когда я увидел, что это реальные люди, у которых могут быть кризисы и нервные срывы на сцене, я подумал, что это потрясающе. Каждый раз, когда я видел группу, явно демонстрирующую признаки личностных дефектов, я следовал за ними. Мне даже нравился Элвин Стардаст — он был безумен как шляпник! [37] Стардаст был финальной сноской глэм-рок сцены, появляясь под конец эры, одетый как Джин Винсент в черной коже, распевая фантастическое «My Coo Ca Choo».