Себастьян Даншен - Элвис Пресли: Реванш Юга

Еще более показателен коррупционный скандал, разразившийся в 1959 году. В далеком 1916 году журнал «Варайети» ввел в обиход неологизм payola — «механическая взятка», или плата, по аналогии с механическим пианино — пианолой. В начале XX века эта форма коррупции поразила издательские круги, выплачивавшие внушительные комиссионные звездам того времени, чтобы они исполняли и популяризировали их продукцию. Эта практика заполонила мир грамзаписи, с тех пор как по экономическим соображениям по радио стали передавать записи с пластинок вместо собственного живого оркестра, обходившегося радиостанциям в кругленькую сумму. Каждый знал, что фирмы грамзаписи имели обыкновение «благодарить» диджеев за поддержку подарками. В большинстве случаев это было приглашение на обед или банкнота, вложенная в обложку «сорокапятки». С бурным развитием подросткового рынка в середине пятидесятых, появлением музыкальных передач на телевидении и ростом влияния популярных ведущих payola стала принимать утрированные формы: «дарили» отпуск на Гавайях, «кадиллак», бассейн…

В стране свободного предпринимательства никто сначала не возражал против практики, ушедшей, в общем, не так уж далеко от лоббирования, давно укоренившегося в политике. Однако скандал, разразившийся в 1959 году в еще юном мире телевидения, вызвал гораздо более широкую полемику.

В погоне за рейтингом крупные телеканалы были готовы на все, лишь бы сохранить зрительскую аудиторию. Телевикторины привлекали все большее число американцев, и Эн-би-си далеко опередила соперников, запустив передачу «Двадцать один». В 1957 году публика несколько недель подряд затаив дыхание следила за выдающимся участником Чарлзом Ван Дореном, отвечавшим на самые сложные вопросы общекультурного плана и опередившим всех своих соперников. После безупречного выступления, принесшего ему 129 тысяч долларов, этот преподаватель престижного Колумбийского университета стал настоящим национальным героем, его фотографию поместили на обложке журнала «Тайм».

Тем головокружительнее было падение в 1959 году, когда Ван Дорен признался, что все было подстроено, продюсеры передачи заранее сообщали ему вопросы. Правда раскрылась благодаря наследникам сенатора-ультраконсерватора Джозефа Маккарти: они потребовали парламентского расследования, которое поручили подкомитету по надзору за законодательством. Эта инстанция появилась на свет в начале десятилетия. Официально ее целью было «следить за нравственностью радио- и телепередач», но на самом деле это был самый надежный способ преследовать коммунистов в средствах массовой информации. По завершении проверки комиссия смогла доказать, что все телевикторины — инсценировка, однако закон это не запрещает. За несколько месяцев до президентских выборов 1960 года ни одна политическая партия не могла снести такого бесчестья, срочно требовалось найти козла отпущения.

Именно в этот период к ответу призвали и радиоведущих: в мае 1959 года второй ежегодный съезд диск-жокеев в Майами-Бич был омрачен скандалом, который местная пресса преподнесла под броским заголовком «Алкоголь, девочки и взятки»: профессионалы радиоэфира бессовестно продавались студиям грамзаписи, поставлявшим им бурбон, доллары и проституток.

Тем бы дело и кончилось, если бы одно из двух американских агентств по авторским правам не решило воспользоваться моментом, чтобы свести счеты со своим конкурентом. Соперничество этих агентств восходило к 1939 году, когда деятели радио, возмущенные финансовыми запросами достопочтенного Американского общества композиторов, авторов и издателей (ASCAP), как только речь заходила о распространении произведений его членов, решили основать собственное авторско-правовое общество Broadcast Music Incorporated (Би-эм-ай). К экономическим побуждениям прибавились соображения социологического порядка, поскольку с самого момента своего создания BMI встало на защиту интересов исполнителей блюза и музыки кантри, тогда как ASCAP было традиционной вотчиной респектабельных композиторов с Бродвея и из Голливуда. Полемика вокруг payola дала руководству ASCAP долгожданный предлог: обличение взяточничества могло нанести суровый удар по экономике ритм-энд-блюза и рок-н-ролла, творцы которых состояли в основном в Би-эм-ай.

И вот в такой гнилой атмосфере началось расследование, порученное Орену Гаррису — парламентарию с Юга, выступавшему против отмены расовой сегрегации в любой форме. Он намеревался перейти от общего к частному, нападая главным образом на чернокожих диск-жокеев, бывших больше всего на виду в больших городах типа Нью-Йорка и Кливленда. Заклятый враг музыки, пропагандирующей смешение культур, Гаррис искал искупительную жертву типа Чарлза Ван Дорена. Его выбор пал на двух выдающихся представителей рок-н-ролла — Алана Фрида и Дика Кларка.

Когда их вызвали в комиссию для дачи объяснений, они заняли прямо противоположные позиции. Сговорчивый и очень фотогеничный Кларк охотно признал, что приглашал в свою телепередачу «American Bandstand» артистов, заключивших контракты с фирмами, которые принадлежали ему, чтобы исполнять песни, издательские права на которые тоже принадлежали ему, и поклялся, положив руку на сердце, что больше так не будет. Гаррис легко отпустил ему прошлые грехи, тем более что Кларк был апологетом выхолощенного рок-н-ролла, отмытого от «черноты». Напротив, во Фриде взыграл бунтарский дух, благодаря которому он и приобщил самым первым белую молодежь к афроамериканскому ритм-энд-блюзу. Он стал яростно обличать лицемеров. «Возможно, payola — это возмутительно, но это реальность, существовавшая и до меня. Во всяком случае, я знаю многих членов ASCAP, которые будут рады, если меня уберут из эфира!» — воскликнул он, когда его отстранили от радио- и телепередач.

Фрид, посмевший высказать вслух то, что многие думали про себя, ошельмованный консервативной Америкой после того, как в его телепередаче молодой чернокожий артист станцевал вместе с белой девочкой, был вычеркнут из рядов и выдан налоговым службам за то, что не декларировал доходы «натурой», полученные от студий грамзаписи. Дик Кларк же продолжил свою телекарьеру без всяких проблем.

Но главной жертвой этой «охоты на ведьм» стали даже не диск-жокеи, а сам рок-н-ролл. Неспособные сопротивляться такому давлению, продюсеры оказались в сложном положении и отныне старались сгладить самые острые черты слишком «неудобной» музыки.

На протяжении этого трудного периода «акулы» музыкальной индустрии прибирали к рукам мир эстрады, опасаясь, что новая волна, опираясь на новорожденные маленькие фирмы, потрясет основы их экономики. Еще до того, как коррупционный скандал похоронил первоначальный рок-н-ролл, заправилам бизнеса удалось восстановить равновесие, всегда позволявшее фирмам грамзаписи и музыкальным издательствам распределять между собой доходы от популярной музыки.