Джо Бойд - Белые велосипеды: как делали музыку в 60-е

Получив дополнительное вдохновение от сессии звукозаписи The Watersons на кухне Билла Лидера, я отправился в Гулль, где брат и две сестры жили вместе в небольшой квартирке. Я думаю, Норма была больше озадачена, нежели взволнована моим вниманием, но я провел с ней счастливую неделю, окруженный пением Она предупредила меня, что у нее есть «серьезный» ухажер, но кто он, говорить отказалась, сказала лишь, что он певец, который много путешествует. Однажды, как раз перед тем, как The Watersons должны были завершить вечер в своем фолк-клубе, в пабе Ring o’Betts, в зал неожиданно вошел красивый парень — хорошо известный певец, и я увидел, как у Нормы кровь отхлынула от лица. Я прошептал, чтобы она дала мне ключ от входной двери, и пообещал, что, имея фору в пятнадцать минут, я успею отправиться в путь до того, как они вернутся. В ответ я получил самый восхищенный взгляд из всех, что достались мне за неделю.

Через полтора часа я стоял на шоссе под оранжевым светом фонаря и голосовал, надеясь поймать какой-нибудь грузовик, направляющийся в Лондон. Обнаружить янки на обочине дороги в угрюмом Йоркшире — это уже само по себе было развлечением. Но чем глубже становилась ночь (я забрался уже в четвертый грузовик), тем сильнее я приукрашивал свою историю, чтобы не заснули ни водители, ни я сам Рассвет застал меня на трассе А1 к северу от Лондона в тот момент, когда я рассказывал завороженно слушавшему меня водителю-кокни, что бежал из Гулля, поскольку меня преследовал с мясницким ножом в руках ревнивый ухажер одной девушки. Мой рассказ произвел на него впечатление достаточно сильное, чтобы он угостил меня завтраком Кафе было спрятано в тупике и заполнено наглыми драчунами и просто крутыми парнями из Ист-Энда, завершающими свою ночь поджаркой из мяса и картофеля.

Я снова оказался в квартире Билла; однажды туда нанес визит Берт Ллойд, и все мы пошли пообедать карри. Эй Эл Ллойд был невысоким, кругленьким человеком с кустистыми бровями и вечным выражением восторга и изумления на лице. Если бы про его жизнь сняли художественный фильм, идеальной кандидатурой на его роль был бы Ральф Ричардсон. Берт рассказал нам истории о том, как собирал музыку в Албании, Болгарии и отдаленных областях Советского Союза. Разговоры за тем обедом распалили мои мечты о том, чтобы путешествовать по миру и записывать музыку. Тот факт, что я пока еще ничего не спродюсировал на английском языке, меня не смущал. Пел Берт тонким высоким тенором и при этом широко улыбался; в его репертуар входили и шанти, и непристойные песенки, и походные солдатские песни, и трагические любовные баллады. Все его существо излучало восхищение теми мелодиями и словами, которые он собрал у фермеров, ремесленников и престарелых леди по всей Британии. Хотя его и Ивэна МакКолла считали сооснователями движения за возрождение традиционной народной музыки Британии, я с трудом мог вообразить этих двоих соратниками, сплоченными общими идеями. МакКолл всегда казался жестким человеком с ужасно большим самомнением; у Берта тоже было самолюбие, но по нему никогда нельзя было сказать, что он воспринимает себя слишком серьезно. Он постоянно помогал молодым певцам, и в последующие годы, когда Fairport Convention начали «электрифицировать» традиционную музыку, он поддерживал их и давал им ценные советы.

В то время я не очень-то любил певцов, которые сами сочиняли песни, но их круг расширялся. Шли разговоры о девушке с сильным голосом по имени Сэнди Дэнни; я слышал, как она пела тогда, и сбросил ее со счетов, поскольку решил, что она звучит слишком по-американски. Это показывает, насколько узколобым я был в 1965-м, если учесть, насколько полюбил Сэнди и ее музыку позже и как скорблю по ней сейчас.

Столь же ограниченным я был и в своем отношении к британской школе гитаристов-виртуозов. Я думал, что музыканты, подобные Берту Дженшу и Джону Ренборну, просто имитируют манеру игры американских мастеров гитарных переборов, таких как Джон Фэйхи и Сэнди Булл, и поэтому не стоят большого внимания. Но путь модернизации английской фолк-гитары, ведущий через Pentangle, Fairport Convention и Ричарда Томпсона к Кейт Расби, начался с неуловимого гитариста, которого я никогда не слышал играющим «вживую», Дэйви Грэма, Он то попадал в реабилитационные центры, то выходил из них, но это не помешало ему произвести революцию в английской фолк-музыке серией альбомов, в которых сочетались блюзовая техника и техника хиллбилли, джазовые аккорды и традиционные мелодии. Ренборн и Дженш, также как и Джон Мартин, Донован, Рэй Харпер и Робин Уильямсон, изучали эти записи очень тщательно. И хотя я не охватил этот жанр полностью, но успешно работал со многими его приверженцами.

Моя страсть к традиционной музыке в сочетании с путешествиями в глубинку подорвала мой престиж. В глазах многих моих лондонских друзей, большинство из которых никогда не забирались севернее Уотфорда, я стал чудаком По прошествии многих лет, раздавая копии новых релизов моей фирмы Hannibal, я буду слышать шумное выражение признательности за альбомы Cubanismo, Тадж Махала и Виржинии Родригес; что же касается переизданий Ричарда Томпсона и Fairport Convention или CD Нормы Уотерсон, номинированного на Mercury Prize, то они удостоятся слабых натянутых улыбок и кивков. В феврале 2000 года Тадж Махал приехал в Лондон, чтобы получить награду «За жизненные достижения» (Lifetime Achievement Award), присуждаемую Folk on Two, единственной программой на радио ВВС, посвященной традиционной музыке. Те, кто отвергают фолк, любят Таджа как образец блюзовой достоверности, но в тот вечер он тряс меня за руку и на лице его было выражение изумленного восторга, когда Copper Family из Суссекса пели свои гармонии без аккомпанемента. Уж Тадж-то не мог не понять, что в этой музыке жила душа. Во время финального номера, когда к Копперам на сцене присоединились уцелевшие участники The Watersons, Джон Тэмс, Элайза Карта, Кейт Расби и остальные представители английского фолк-истэблишмента, удержать Таджа в кресле было невозможно. Он быстро выучил припев, и его хриплый баритон громыхал посреди английских голосов в «Thousands or More» — песне, историю которой можно проследить до Гемпшира семнадцатого века. После этого он и Боб Коппер обменялись историями о коллекционировании пластинок: то, что англичанин из сельской местности в сороковых годах заказывал пластинки на 78 оборотов Слипи Джона Эстеса, Биг Билла Брунзи и Систер Розетты Тарп, неожиданностью не было. Таджу это казалось вполне естественным, и его широкая улыбка говорила о том удовольствии, которое доставила ему в этот вечер музыка Возможно, это понятнее именно иностранцам.