Джо Бойд - Белые велосипеды: как делали музыку в 60-е

В туманном свечении было трудно вычленить отдельные личности, но если центр внимания существовал, то это был Сид Барретт. Таковым его делала внешность озорника, притягивавшая девушек, пронзительные звуки, которые он извлекал, играя на гитаре «слайдом», и та импровизационность, с которой он пел свои песни с чудными мелодиями. Роджер Уотерс, с моей точки зрения, также выделялся. Он был очень длинным и играл на очень большой бас-гитаре, часто с широко открытым ртом. Иногда его характерный нос и крупная овальная голова были единственными человеческими чертами, которые можно было различить в сумраке светового шоу. Роджер «ставил на якорь» возвышенные аккорды группы, создавая основание для ее музыки, как никто другой.

Когда Сид и его песни уже были в далеком прошлом, саунд группы, который завоюет весь мир, представлял собой классические гармонии Pink Floyd, возведенные на фундаменте баса Роджера, украшенные искусно-попсоватым органом Рика Райта, а также тщательно продуманной барабанной игрой Ника Мэйсона и увенчанные «космической» блюзовой гитарой Дэйва Гилмора Возможно, Сид — самый известный из всех «флойдов», но только часть из тех миллионов, что купили пластинки Pink Floyd, слышали его песни.

Питер и Эндрю не знали в музыкальном бизнесе никого, кроме меня. Я играл флойдовскую демо-ленту Хольцману за месяц или около того до моего ухода, но для него она никак не прозвучала. Как только я стал свободным агентом, то задался целью найти контракт для Pink Floyd — да и для себя самого в качестве продюсера. Через джазовые турне я знал человека по имени Алан Бэйтс, который работал на фирме Polydor Records, и я пригласил его на Пауис-сквер.

В 1966-м Polydor была джокером в колоде британских фирм грамзаписи. EMI и Decca доминировали в этом бизнесе на протяжении десятилетий, лишь иногда сталкиваясь с несистематической конкуренцией. Warner Brothers еще не отважились выбраться за пределы Калифорнии, голландская компания Philips лишь начинала пробовать свои силы, a CBS только-только открыла офис в Лондоне. Истории The Beaties и The Stones наглядно продемонстрировали, что любой уважающей себя крупной компании необходимо иметь в Британии своих сотрудников отдела артистов и репертуара Polydor, дочерняя компания Deutsche Grammophon, занимавшаяся поп-музыкой, послала открывать британский рынок человека с не суливщим ничего хорошего именем Хорст Шмольци [122] Фамилия Шмольци звучит практически одинаково со словом «шмальц» (идиш/нем. schmaltz — топленый жир), которым на музыкальном сленге обозначалась дешевая слезливая сентиментальность, «сопли». . Вначале самым мощным оружием в его арсенале был Джеймс Ласт, разновидность тевтонского Лоренса Уэлка [123] Лоренс Уэлк (Lawrence Welk, 1903–1992) — американский музыкант, руководитель оркестра, телевизионный импресарио, с 1955 по 1982 год ведущий телепрограммы «The Lawrence Welk Show». Эта программа была рассчитана на консервативную и семейную аудиторию и включала в себя эстрадные стандарты, польки, вальсы, а также «новелти сонгс». . Ласт был популярен среди британских слушателей среднего возраста, которые искали спасения от досаждавших им новых звуков, преобладавших тогда в Top of the Pops.

Хорст, говорливый блондин немногим за тридцать, быстро стал завсегдатаем полночных тусовок лондонского поп-братства В течение года он увел The Who у фирмы Decca, дав Ламберту и Стэмпу возможность создать собственную фирму Track Records под крылом Polydor. Его сделка с Робертом Стигвудом позволила заполучить не только Cream Клэптона, но также и The Bee Gees. Когда я встретился с Хорстом, он только что подписал никому не известного американца по имени Джими Хендрикс Это было примечательное начало для того, кто набросился на англичан со всей деликатностью «порше», обгоняющего «моррис майнор» по крайней левой полосе. (Вообще, представители Polydor дипломатичностью не отличались: человек, посланный открыть американский офис компании, ошеломил собравшихся на нью-йоркском ланче для прессы, сказав им, что мечтал жить в этом городе с тех пор, как в 1943 году увидел его силуэт со стороны пролива Лонг-Айленд в перископ подводной лодки.)

От величины авторских отчислений и степени независимости, предусматриваемых сделками Хорста, у сотрудников фирм EMI и Decca остановилось бы сердце. Но именно из-за этого самые расчетливые менеджеры и шли к нему. Политика крупных фирм в то время состояла в том, чтобы всегда использовать свои собственные студии и своих собственных продюсеров. То обстоятельство, что штатный сотрудник EMI Джордж Мартин стал, настолько монументально успешен с The Beaties в студии Abbey Road, сделало их слепыми в отношении недостатков этой формулы.

Хорст был карикатурным немцем — вульгарным, громким и неимоверно самодовольным, — но мне нравился: он был в неподдельном восторге от всей этой музыки и бесстрашным в своих вкусах. Когда он услышал Pink Floyd, то «врубился» мгновенно, и мы приступили к составлению контракта, подписывающего их на Polydor через мою новую компанию, Witchseason Productions.

Я ума не мог приложить, как назвать свою будущую фирму, и в этот момент Донован выпустил песню под названием «Season of the Witch» («Сезон ведьмы»): «Раз битники стали богатыми и известными, должно быть, это настал сезон ведьмы».

Мне нравился этот образ, но к тому времени, когда мысль о том, чтобы быть владельцем компании, названной по песне Донована, вызывала у меня болезненную гримасу [124] Смысл метафоры Донована заключался в том, что привычный порядок вещей в мире нарушился (битники стали богатыми и известными, например Боб Дилан) и, видимо, причиной тому некая колдовская потустороння сила (наступил «сезон ведьмы»). Эта метафора «мира, перевернутого вверх дном» понравилась Джо Бойду настолько, что он решил сделать ее названием своей продюсерской фирмы. Однако в то время Донован считался совершенно «нехипповым» музыкантом, и Джо беспокоился, что название, ассоциирующееся с таким музыкантом, оттолкнет от его компании потенциальных клиентов. , было уже слишком поздно.

Пока юристы пререкались по поводу напечатанного в контракте мелким шрифтом, мы пошли в студию фирмы Polydor, чтобы отрепетировать первый сингл. Все одобрили выбор песни «Arnold Layne» — броского сочинения Сида о человеке, одержимом женскими трусиками с заднего двора (сюжет основан на реальном случае, произошедшем в Кембридже). На второй вечер нашего пребывания в студии мне позвонил Дженнер, чтобы сказать, что они подписали контракт с концертным агентством и антрепренеры хотят прийти в студию и познакомиться с группой. Я до сих пор храню живые воспоминания.