Пит Бест - Джон Леннон, Битлз и... я

— Даже если бы мы сожгли литры и литры бензина, здание не смогло бы сгореть: оно было каменным.

Самым важным в этой истории оказалось отсутствие официального разрешения на пребывание и работу в Германии. Болтовня Аллана Уильямса позволила нам съездить туда, но благодаря ей же все и закончилось таким образом.

Германский консул выслушал нас очень внимательно. Он расхохотался и сообщил нам приятную новость: мы снова свободные люди и можем спокойно возвращаться в Гамбург, не боясь никаких репрессий.

— Но на этот раз, — сказал он, улыбаясь, — не забудьте ни ваших виз, ни разрешения на работу!

В довершение всего 25 февраля Джордж Харрисон отпраздновал свой восемнадцатый день рождения и, таким образом, мог отныне работать в Сент-Паули, не боясь, что его сцапает полиция.

Мало-помалу я стал чем-то вроде временно исполняющего обязанности менеджера БИТЛЗ: выполнял всю бумажную работу и занимался всякими ежедневными мелочами. Остальные предоставили действовать мне, а Аллан Уильямс с течением времени и вовсе исчез из нашей жизни.

Я позвонил Петеру Экхорну в «Топ Тен», чтобы заручиться его обещанием новой встречи, и, как всегда, он сдержал слово. Он пригласил нас в Гамбург в апреле. Он добавил, что Тони Шеридан все еще выступает в «Топ Тене» и будет указан на афише вместе с нами. БИТЛЗ приняли эту новость с радостью.

Незадолго до нашего второго вторжения в Гамбург, нам пришлось пережить то, что я до сих пор называю «ужасом Олдершота». Для нас Олдершот, в Хэмпшире, с его знаменитыми военными, представлялся очень отдаленным фортом. Мы, если не считать гамбургских поездок, по большей части работали в округе Ливерпуля, которая была нам хорошо знакома и где мы были уверены в том, что соберем толпу и заставим девочек визжать. Олдершот же предоставлял нам новые горизонты, новых знакомых и, как мы надеялись, новых фанов.

Промоутер, предоставивший нам этот последний в марте месяце контракт, звался Сэмом Личем. Для такого случая он приготовил миниавтобус, на котором гигантскими буквами было написано «Знаменитые БИТЛЗ». По дороге мы смеялись и дурачились. Мы страшно веселились и с нетерпением ждали, когда же нас, наконец, встретит толпа исступленной молодежи. Это было наше первое представление в Англии дальше ливерпульского района. Но как только мы приехали на место, улыбки с наших лиц испарились. Зал напоминал заброшенное бомбоубежище. Никаких афиш, превозносивших наши таланты, на дверях не было. Казалось, это не в малейшей степени не беспокоило Сэма.

— Люди и так знают, что вы приехали в Олдершот, — сказал он уверенно.

Двери распахнулись в 19.30, чтобы пропустить толпу… Какую там толпу! Никакой толпы не было. Даже ни один бездомный кот не забрел в эти двери!

— Ты уверен, что концерт назначен на сегодня, Сэм?

Он подтвердил это все с тем же беззаботным видом.

В 20.30 насчитали шесть молодых людей: все, как один, еле стояли на ногах.

— Не беспокойтесь, ребята, — ободрил нас Сэм после первой части концерта, завершившейся полным провалом.

Все наши попытки оживить это мрачное место окончились неудачей.

— Пропустите стаканчик, — предложил он великодушно, и мы заказали в баре темного пива, которое нам и принесли.

Мало-помалу число посетителей дошло аж до десяти, а потом и до двенадцати, пришли даже две девушки. Ничего не оставалось делать, как еще больше валять дурака. Прямо посреди одной из песен Джон с Джорджем напялили свои пальто и принялись вместе танцевать фокстрот, хотя вряд ли они слышали, что играли остальные, также как и посетители (просто невозможно было назвать их публикой).

Буффонада продолжалась в течение всей второй части. Джон и Пол развлекались, давая петуха и вставляя в песни слова, которых там не было и в помине. Они перевирали даже припевы морских песен. Уж не знаю, что подумали зрители, но — какого черта! — мы веселились. Им же хуже, если они скучали, заплатив 3 шиллинга 6 пенсов за такую «замечательную» вечеринку, — кругленькая сумма по тем временам!

Наконец, слава богу, это испытание подошло к концу, и сконфуженный Сэм сообщил нам дурную новость:

— Простите, ребята, у меня не хватает денег, чтобы вам заплатить.

— Ты заинтересован в том, чтобы их найти, — оборвали мы его.

В конце концов он заплатил нам 12 фунтов, тогда как мы договаривались на 20.

В миниавтобусе по дороге обратно в Ливерпуль мы делали вид, будто его вообще не существует. Мы отомстили ему специфическим битловским способом: мертвым ледяным молчанием и суровыми мрачными лицами, со взглядами, устремленными в пустоту. После этого фиаско Сэм избегал нас в течение девяти месяцев. Мы так никогда больше и не получили остатка нашего гонорара; я, во всяком случае, не получал.

Сент-Паули ничуть не изменился. Был апрель. Репербан все так же бурлил, а знакомые лица встречали нас весенними улыбками. До Гамбурга мы ехали на поезде и на корабле, таща с собой купленные по такому случаю вещи. Астрид на вокзале встречала Стью и остальных. Она была в сногсшибательном черном кожаном костюме, от которого мы все обалдели; брюки бросались в глаза прежде всего, и мы их взяли на заметку, чтобы в будущем «слизать». По прибытии в «Топ Тен» Петер Экхорн и Тони Шеридан, который теперь был представителем «местного колорита», жарко жали нам руки. Еще один перебежчик из «Кайзеркеллера» тоже находился в клубе: Хорст Фашер, жесткий парень, бывший чем-то вроде настоятеля в кошмайдеровском «братстве». Он все бросил и перешел к Экхорну на второстепенные роли. И наконец, — вот так сюрприз! — милая старушка Мутти, уборщица туалетов, тоже покинула Бруно, чтобы обосноваться в «Топ Тене».

Какой контраст по сравнению с грустной атмосферой разочарования нашей первой поездки! В нашем распоряжении были две двухъярусные кровати. Каждый выбрал себе место; Джордж Харрисон расположился прямо надо мной. Эта комната стала нашим домом в улучшенном варианте, и мы прожили в нем около трех месяцев — до начала июля. В самом деле, Петер расширил спальню, чтобы нам было просторней и даже сделал ванную. Мы вчетвером устроились здесь вместе с Тони, тогда как Стью вернулся жить к Астрид.

Стью первым из БИТЛЗ надел кожаные штаны; вместе с Астрид они, должно быть, были одними из первых в мире последователей бесполой моды. Они походили друг на друга даже своей бледной кожей.

Потребовалось очень немного времени, а именно времени на сбор средств, чтобы остальные БИТЛЗ последовали за ними, обтянув ноги черными кожаными дудочками, а затем разыскав пиджаки подлиннее и заменив ими авиаторские куртки, уже порядком пообносившиеся. По сравнению со стьюартовским и астридовским, наш прикид был еще длиннее.