Юлия Андреева - Айседора Дункан. Модерн на босу ногу

Пытаясь отвлечься от тошнотворного чувства голода, Айседора читала все, что только попадалось ей на глаза, и постоянно писала Ивану Мироскому, о котором думала, не переставая, представляя его героем то одного, то другого романа. Два месяца длилось турне, после чего Айседора, наконец, вернулась в Нью-Йорк, кинувшись в объятия давно ожидающей ее матери.

Поначалу все казалось более или менее просто – она вызовет Ивана или сама вернется к нему в Чикаго. Теперь же – повзрослев и хлебнув лиха, Айседора понимала, что никакого Чикаго в ее жизни уже не будет. Да и то верно, возвращаться для того, чтобы питаться дармовыми бутербродами и пивом в «Богемии»? или «задавать перца» в дешевых забегаловках?! Как она ни экономила во время турне, а денег все равно не скопила. В довершение всего в Нью-Йорк приехал Раймонд, так что одним ртом сделалось больше. Оставалось снова идти на поклон к Дейли, в надежде, что он займет ее еще в каком-нибудь спектакле.

Оказалось, что второй состав труппы во время отсутствия Дункан поставил «Сон в летнюю ночь», в котором пока еще пустовало место танцовщицы на роль феи. Спектакль показывали несколько раз на родной сцене, после чего труппа отправлялась на очередные гастроли.

– Нужен очень легкий, воздушный танец в лесной сцене перед появлением Титании и Оберона. Прозрачная бело-золотая туника, легкие серебряные крылышки… Справитесь?

Айседора немедленно заверила Августина Дейли, что танец – ее стихия. И ее фея будет самой воздушной и нежной, и не надо никаких крыльев. своим искусством она сделает так, что зрителю будет казаться, будто фея летает.

– Нет. Фея должна быть с крыльями, и точка, – оборвал ее Дейли.

– Тогда можно я хотя бы не буду надевать это гадкое трико? – Айседора брезгливо протянула Дейли старое, заношенное кем-то трико цвета свежей семги.

– Разумеется, нет. В моем театре танцовщики не будут выступать без трико и танцевальных туфель, – строго насупил брови Дейли. – Даже в кафе-шантанах плясуньи не обнажаются до такой степени. Голое тело – это так неприлично!

Больше всего Айседоре хотелось возразить, сказав, что благородная матовость человеческого тела прекрасна и выглядит более натурально, нежели блестящее розовое уродство, что из-за розовых «лапок» танцовщиц зачастую называют гусынями, что греки не стеснялись наготы, но. она так больше ничего и не сказала в тот день, а только покорно кивнула, скромно потупив глазки. Видя, что девушка выкинула из головы идиотские идеи относительно возможности появиться на сцене одетой неприличным образом, Дейли сообщил, что после того, как она отработала в первом спектакле, ее актерская ставка возрастает сразу до 25 долларов в неделю. И осчастливленная Айседора побежала репетировать танец под скерцо Мендельсона.

На премьере фея Айседоры порхала по сцене нежная и грациозная, девушка была счастлива тем, что танцует, а не играет в пантомиме. В конце танца публика разразилась аплодисментами. Танцовщица поклонилась и выбежала со сцены, ожидая поздравления за кулисами, но вместо этого нарвалась на взбешенного Дейли. Оказалось, что в театре есть сцены, в которых зритель запланированно аплодирует актерам, ее же танец не входил в число таковых, более того, аплодисменты в зале сорвали появление героев, оттянув внимание публики на танец, которому не было никакого продолжения. Айседора чуть не заплакала от такой неудачи. При иных обстоятельствах господин Дейли должен был уволить смутьянку, сочтя ее поступок злонамеренным, но на следующий день труппа уезжала на гастроли и заменить мисс Дункан оказалось некем. Тем не менее все последующие спектакли танец Айседоры проходил на темной сцене. Зритель видел только белое порхающее по сцене существо без определенного пола и возраста. Но, собственно, так и было задумано с самого начала.

Внешне смирившись с происходящим, Айседора старалась честно выполнять свою работу, переезжая с труппой из города в город, мыкаясь по частным пансионам, меблированным и немеблированным комнатам. Однажды судьба занесла труппу в Чикаго, где, узнав из афиш о предстоящих гастролях, ее уже поджидал Иван Мироский. Айседора чувствовала себя на гребне счастья. Все свободное время они гуляли по лесу, обедая в крошечных кафе и строя планы совместной жизни. Да, теперь и Мироский начинал понимать, что Чикаго – не место для творческого человека. Айседора должна была вернуться с труппой в Нью-Йорк, и не более чем через месяц, уладив свои дела, Иван собирался присоединиться к ней, он так и не обрел постоянной работы, и здесь его ничто не могло удержать. Понимая, что приготовления к свадьбе неминуемо лягут на ее семью, и одновременно желая поделиться радостью, Айседора отбила телеграмму, в которой сообщала о своих планах. Ответ, подписанный Раймондом, пришел неожиданно быстро. «Мироский женат. Супруга проживает в Лондоне. Верь мне. Подробности при встрече».

Известие о том, что у Ивана есть супруга, было тяжелым ударом для Айседоры, но она не впала в депрессию, впредь стараясь избегать малейших упоминаний о своем бывшем женихе и мечтая о том времени, когда она сможет заниматься только своим искусством. Теперь у нее был кусок хлеба, крыша над головой, семья не голодала, хотя и не роскошествовала. Но все это было так далеко от того, о чем она мечтала, то, ради чего семья покинула подаренный отцом дом в Сан-Франциско, что заставляло ее жить, думая про каждый новый день, будто он приближает ее к заветной цели. А тут еще и Иван… пройдет немного времени, и Айседора Дункан будет бороться против института брака, ратуя за равные права мужчин и женщин, за свободную любовь. В то время она была вынуждена подчиниться матери, которая была расстроена всей этой историей с женихом не менее ее самой.

Новые попытки переговорить с Дейли и заинтересовать его своим искусством не привели ровным счетом ни к чему, великий человек держался раз выбранного направления, от которого не собирался отклоняться.

Тем не менее он предложил Айседоре небольшую роль в спектакле «Гейша», на этот раз танцовщица Дункан должна была петь в квартете! К тому времени Айседора уже со многим смирилась и научилась относиться к окружающему ее безумию с понятной снисходительностью, но петь?! Для девушки, которая даже своим куклам в детстве никогда не пела?.. петь, но даже испытанный учитель музыки и пения Дора не сумела научить дочь вокалу… Напроситься в ученики к более опытному мастеру? Но где гарантия, что вообще что-то получится? Да и если все же начнет получаться, то ясное дело, через месяцы, годы, репетиция же назначена буквально на завтра! А значит, она либо согласится и подведет коллег, либо откажется и будет выброшена на улицу, и что тогда делать с висящей на ее шее семьей?