Лев Овалов - Голубой ангел

– Да, – ответил он. – Меня зовут Малинин. Кузьма Алек­сандрович Малинин.

Он замолчал.

– Мне нужно все, – сказал Пронин.

– Я бухгалтер строительной конторы, – сказал посетитель. – Это все.

– Оружие у вас при себе? – спросил Пронин.

Посетитель слегка улыбнулся:

– Конечно.

– Ну что ж, господин Денн, теперь я вас арестую, – все так же спокойно и негромко произнес Пронин. – Надеюсь, вы не будете сопротивляться?

– Нет, не буду. – Господин Денн слегка улыбнулся. – Если вы собрались меня арестовать, у вас за дверями, вероятно, сидит целая рота?

– Вы не ошиблись, – сказал Пронин и позвал: – Товарищ Железнов!

Господин Денн внезапно побледнел и даже пригнулся. Он вдруг понял, что это не шутка. Очень ловко и быстро сунул он руку в карман, и уже в кармане щелкнул взведенный курок…

Но Виктор появился мгновенно, точно волшебный дух, вы­званный магическим заклинани­ем. Он сдавил руку посетителя, лицо у того покривилось от боли, и он отпустил револьвер.

– Держите, Иван Николаевич, – сказал Вик­тор, передавая револьвер Пронину.

Это было превосходное оружие, такое же точное и выверенное, как хорошие часы.

– Это все? – спросил Пронин.

Виктор показал Пронину кастет.

– Немного, – Пронин нахмурился. – Но в умелых руках…

Он с недоброй усмешкой посмотрел на Денна:

– Попросите Зайцева, – приказал Пронин Виктору. – И вызовите дежурных сотрудников.

Зайцев вошел. Он был бледен от волнения.

– Не приходилось ли вам встречаться с этим господином? – спросил Пронин.

У Зайцева задергалась щека. Перед ним стоял убийца Володи Сливинского. Он не мог сразу заговорить. Он посмотрел в сторону.

– Да, я помню этого господина, – ответил он необыкновенно звонким голосом. – Он ехал вместе с нами в Москву. Он находился в том же вагоне…

Голос его внезапно сорвался.

– Я так и думал, – сказал Пронин. – Господин Денн знал, где находится завод, и выехал инженерам навстречу. Но в вагоне чертежи похитить не удалось. Господин Денн воспользовался первым благоприятным моментом…

Резкий звонок опять прервал Пронина.

– Это за вами, господин Денн, – объяснил Пронин. – Нам придется проститься. Поговорим завтра. Прошу вас!

– Вряд ли вам удастся много от меня узнать! – насмешливо ответил тот Пронину. – Мне только очень грустно, потому что я впервые встречаю в нашем ведомстве предателя.

– О нет, я не хочу вас огорчать, господин Денн, – любезно ответил Иван Николаевич. – Предательство не имело здесь места, мы обошлись собственными силами.

– Теперь, когда мы опять остались втроем, и перед тем как откупорить обещанную бутылку кахетинского, – сказал Иван Николаевич, – я могу коротко ответить на некоторые «почему».

Виктор влюбленными глазами смотрел на такое милое, усталое и доброе лицо Пронина. Сколько лет работают они вместе, и до сих пор Виктор не отвык удивляться остроумным решениям Пронина. Иногда кажется, думал Виктор, мысль этого человека тлеет где-то далеко под спудом, начинаешь даже раздражаться и сетовать на него за неподвижность мысли и медлительность в действиях, как внезапно, на глазах у всех, умно и просто решит он сложнейшую задачу! Пронин умен, смел, настойчив и, кроме всего этого, удивительно талантлив, хотя редко кто эту талантливость замечает, так естествен и скромен он в своей работе.

Зайцев – тот просто не мог еще разобраться во всем происшедшем. Обилие стремительно, нахлынувших на него чувств и впечатлений и ощущение сложности событий подавили его. Молодой инженер, работающий на заводе в глухой провинции и одиноко проводивший свои вечера над безмолвными чертежами, вдруг очутился в центре жестоких и удивительных событий. Мог ли он, Костя Зайцев, предположить, что станет невольной причиной таких происшествий…

– Оказывается, в жизни бывают задачи посложнее, чем в математике, – сказал Зайцев и не договорил.

Большей похвалы сказать он не мог.

Пронин открыл окно, и весенний вечерний ветерок точно вымел следы только что находившихся здесь людей. Шум Москвы: и голоса тысяч прохожих, и басистое ворчанье автомобильных сирен, и отдаленное дребезжанье трамваев, и звонкий смех девушек, и цоканье лошадиных копыт, и старческое нуканье появившегося откуда-то извозчика – поднимался вверх и сливался в стройную мелодию большого города.

Иван Николаевич выглянул в окно.

– Сколько огней, и внизу, и вверху, – задумчиво сказал он. – Почему это в городе мы никогда не смотрим на звезды?

Он повернулся спиной к окну и посмотрел на Виктора.

– Ты, конечно, без вопросов не обойдешься?

Виктор утвердительно кивнул.

– Собственно говоря, у меня есть всего лишь одно «почему», – ответил он. – Кто был человек в зеленом пальто?

Пронин молчал.

– Или вы тоже еще… не знаете? – нерешительно добавил он.

Смеющиеся глаза Пронина смотрели куда-то через плечо. Виктор обернулся. В глазах Зайцева светились тоже веселые искорки.

Виктор разгадал эти взгляды.

– Так это были вы? – разочарованно воскликнул он, поворачиваясь к Пронину. – Ну конечно! Ведь это ваше старое пальто! То-то оно показалось мне таким знакомым…

Виктор с укоризной взглянул на Зайцева.

– Вот почему вы смутились, увидев сегодня Ивана Николаевича!

Виктор беспомощно опустился на тахту.

– Но я – то, я – то каков! – воскликнул он с досадой. – Иван Николаевич! Как же это я мог вас не узнать?

– От большой любви, – шутливо сказал Про­нин. – Ты ведь принял меня за преступника. – Пронин улыбнулся Виктору. – Тебе доводилось слышать выражение: не верю собственным глазам? Вот ты и не поверил. Хороший сын или муж, увидев мать или жену в предосудительном месте, не поверит этому, настолько его представление о них далеко от действительности. По-человечески это понятно, но для разведчика… – Пронин укоризненно покачал головой.

Виктор смахнул с тахты какие-то пылинки и насупился.

– Но вы, следовательно, мне не поверили, – обиженно сказал он. – Поручили расследование, а сами одновременно…

– Это, брат, похоже на семейную сцену! – воскликнул Пронин. – Надеюсь, вы не столь обидчивы? – обратился он к Зайцеву. – Что вы скажете, если профессор поручит вам решить какую-нибудь техническую проблему и в то же время сам попытается найти решение?

Зайцев смущенно пожал плечами:

– Видите ли…

– Ну что, не смущайтесь, договаривайте, – ободрил его Пронин. – Сочтете это актом недоверия или поблагодарите за помощь?

Зайцев виновато взглянул на Виктора:

– Конечно…

– Вот видишь! – воскликнул Пронин. – Не в бровь, а в глаз. В данном случае, брат, самолюбие у тебя взыграло не к месту. Что тебе важнее: работа или личный успех? Мы охраняем нашу Родину, очищаем нашу страну от врагов, истребляем хищников, – это почетная и полезная работа, но малозаметная, непоказная. Если ты хочешь личного успеха, иди в актеры или музыканты, а на этой работе не оставайся. Когда люди приходят в цветник, они еще интересуются садовником, вырастившим прекрасные розы. Но никогда не спрашивают о тех, кто вскопал землю или вымел дорожки. На иных участках человеческой деятельности труд надо любить больше, чем славу. В нашей работе это особенно важно. Успех обеспечивается взаимодействием, помощью друг другу, коллективным опытом…