Глеб Соколов - Дебилизоид инженера Гагарина

Сейчас за ним никого не было.

Директор уже было раскрыл рот, чтобы что-то сказать нам, но потевший толстяк упредил его. Дергаясь всем телом – очевидно, от охватившего его при виде «высокого начальства» волнения, – он проговорил:

– Вот, Иван Иванович, я с понятыми, – он сделал жест в нашу сторону. – Пусть подтвердят, если что, если, как говорится… Я вашу реакцию уже заранее предугадываю. Так что можете и не реагировать… Даже и не пытайтесь… А то, сами понимаете, понятые, свидетели, суд, справедливый приговор, тюрьма, самоубийство в камере… Никакого совещания сегодня не состоится. Как бы вы ни артачились, придется-таки вам признать за сегодняшним днем статус «дня отъезда на дачи».

Директор добродушно улыбнулся, правой рукой взял толстяка под локоток и подтолкнул его проходить в просторную приемную. Левой рукой он сделал широкий жест, приглашая входить в приемную и «понятых».

Толстяк испуганно посмотрел на нас.

– Запугивает, сволочь! – воскликнул он. – Это ничего, главное – припугнуть его самого как следует. А то он слишком много выступает, – проговорив это, толстяк шагнул в приемную директора. Следом за ним и директором мы сделали шаг к двери, но внутрь просторной приемной входить не стали. Остановились нерешительно на пороге.

– Ну, Мохнарылов, можешь расслабиться, – проговорил директор, обращаясь к толстяку. – Вы, господа понятые, проходите и не волнуйтесь. В протокол внесем всех желающих. Все будет нормально, все будет хорошо. Наша организация самораспускается. Это единственный возможный выход, так сказать. Триумф воли, так сказать! Мать вашу, как говорится! Наверх я уже все передал. Соберем барахлишко – папки там всякие, бумажки-подтирашки, отчеты-недочеты, дела-балдела – и отправим в вышестоящую организацию. В министерство. Прямо на имя министра, холеру ему в брюхо! Пусть сам со всем этим и канается! Мать его, как говорится! Пусть из сортира не выходит, пока всю эту канцелярию писчебумажную в унитаз не протолкнет!

Едва он произнес это, в кармане Упыркина заиграл мелодию вызова мобильный телефон. Звук становился все громче и громче. Директор замолчал и уставился на Упыркина.

Мой друг вынул телефон из кармана джинсов, нажал кнопочку, поднес к уху. Разумеется, никто не слышал, что говорил Упыркину позвонивший человек. Но потом, уже когда мы отошли подальше от директорской приемной, приятель сообщил мне: звонил инженер Гагарин.

Оказывается, безумный изобретатель узнал, что мы в здании ЦСУ. Быть может, в какой-то момент он случайно посмотрел в окно и увидел меня и Упыркина во внутреннем дворе. А может, торопливо шагая по улице и вглядываясь в возвышающуюся впереди коробку Центрального статистического управления, мы с моим приятелем не заметили Гагарина, с которым нос к носу столкнулись улице. Не знаю…

Ответив на звонок инженера, Упыркин выслушал несколько угрожающих фраз Гагарина: «Ну что, получили? Как самочувствие после первых ударов дебилизоида? Несладко? Или, может, вы по-прежнему полагаете, что я сумасшедший и никакого дебилизоида не существует? Ну, так я вам сейчас добавлю!»

Инженер захлебывался от ненависти. Выпалив угрозу, он нажал отбой. В трубке послышались короткие гудки.

Упыркин не успел сказать ни слова. Тут же сделал ответный звонок, но телефон Гагарина был уже выключен.

Следующий удар дебилизоида мы почувствовали практически мгновенно. Видимо, к моменту, когда Гагарин начал набирать номер Упыркина, орудие страшной разрушительной силы уже было запитано новой порцией энергии и готово к работе.

Теперь расскажу о том, что происходило не там, где находились мы – в кабинете директора управления, – а в другой части здания. К тому, что произошло в директорском кабинете, вернусь позже.

Один из сотрудников ЦСУ… Впрочем, по порядку…

Часть здания – первый этаж – была сдана предприимчивым директором ЦСУ под офис банка. Вернее, его филиала… Это учреждение отличалось тем, что вело рискованную кредитную политику в отношении физических лиц. Займы выдавались без серьезной проверки. Для получения кредита залог не требовался.

Поговаривали, что главная контора банка уже заинтересовалась деятельностью филиала в ЦСУ. Якобы он был тесно связан с частным коллекторским агентством с дурной репутацией. Туда, в конечном счете, и пере-уступались за небольшой процент долги клиентов. Коллекторы дожидались, когда заемщик просрочит первый платеж, и начинали его «долбить»… А филиал банка на первом этаже ЦСУ продолжал вербовать новых кли-ентов.

Так вот, тот самый сотрудник ЦСУ, о котором я собираюсь рассказать, спустился на первый этаж. Решительно прошагал в автоматически распахнувшиеся двери банка. Подойдя к стойке, просунул в окошко паспорт. Попросил предоставить ему консультанта, который поможет получить кредит. Через десяток секунд к нему подошла девушка. С ее помощью сотрудник ЦСУ заполнил бумаги на получение огромной суммы, которая в несколько раз превышала все его материальные «активы», включая квартиру. Деньги сотрудник попросил перевести на счет одной финансовой пирамиды. Там его капитал должен был утроиться. Треть будущего утроенного капитала собирался перевести обратно банку – в счет погашения долга, треть забрать себе – на «роскошную» жизнь, а остающуюся треть опять вложить в финансовую пирамиду. Так сказать, с целью преумножения богатства.

Через двадцать минут после последнего, самого мощного удара дебилизоида в помещении банковского филиала – не протолкнуться. У окошек выстроились очереди из сотрудников ЦСУ, желавших взять кредит. Большинство, как и сотрудник, заявившийся первым, давали банку поручение перевести деньги на счет финансовой пирамиды.

Когда народу в банке оказалось столько, что внутрь, за автоматические двери – не протиснуться, у входа в кредитное учреждение появилась главная бухгалтерша ЦСУ. Она принесла с собой коробку, полную наличных денег. Что это были за средства – так никто и не узнал. Была ли это некая черная касса или деньги предназначались для выплаты зарплат, командировочных и отпускных сотрудникам – осталось только догадываться. Бухгалтерша намеревалась положить деньги на банковский счет, затем перечислить финансовой пирамиде. Однако протиснуться в помещение филиала ей не удалось, и она ушла.

Но вернемся к тому моменту, когда директор объявил нам, что организация самораспускается. Следом он произнес:

– Друзья, пройдемте на центральный пост Гражданской обороны. Оттуда я сделаю заявление, – директор вышел из кабинета, направился к лифтовому холлу. Мы последовали за ним.

Кабина грузового лифта оказалась на этаже. Директор нажал кнопку, двери раскрылись, все зашли внутрь. Уже через десяток секунд мы шагали по другому этажу. Остановились возле узкой двери, обитой железным листом. Директор постучал. Затем потянул ручку, дверь открылась. Директор шагнул внутрь. Мы – за ним.