Владислав Виноградов - Без срока давности

Бригада приступила к работе.

…Эрика Тынсон задернула занавеску. Она видела, как «скорая» увозила Герку Дымова, слово в слово слышала разговор под окном своего номера и теперь ощущала внутреннюю дрожь. Руки были словно ледышки.

Девушка прошла в ванную, включила горячую воду и долго грела руки. Потом закрыла кран и пошла сама искать следователя, чтобы дать показания.

На экзаменах она всегда отвечала первой, получая лишний балл за смелость.

«Кто – что – где – с чьей помощью – для чего – каким образом – когда?» – Непейвода не забыл семичленной формулы, якобы помогавшей найти ключ к разгадке любого преступления. Интересно, что придумали ее еще древние римляне.

Так объясняли, с чего нужно начинать при любом расследовании, в Стрельнинской средней школе милиции. Теперь, сидя в кабинете администратора, он пытался применить «римский семичлен» на практике, опрашивая должностных лиц, а за ними и всех проживающих в гостинице.

«Когда?» – с этим почти все ясно. Горничная Ермишина, дежурившая по этажу, позвонила в милицию в пять минут первого. Она услышала шум на площадке лестницы у запасного выхода и сначала подумала, что споткнулся кто-то из подгулявших посетителей бара.

– Финны, они же, знаете, пьют до бесчувствия, стоит им пересечь границу, а наша гостиница первая на пути в Петербург, – пояснила она.

Непейвода кивнул. Конечно, он это знал. Как знал и то (подоспевший участковый инспектор успел рассказать), что обслуживающий персонал «Спутника» нередко с выгодой для себя использовал беспомощное состояние постояльцев. А горничные здесь не только застилают постели, но и готовы при случае в них нырнуть.

– Продолжайте, – попросил Непейвода, незаметно разглядывая горничную. На представительницу древней профессии она не походила. По облику – скорее школьная учительница. Зачесанные назад волосы оставляют открытым высокий лоб, черты лица классически правильные, ненакрашенные губы строго поджаты, над верхней – родинка.

А так женщина очень даже ничего. Вся из себя. Вполне симпатичная, и фигура классная. У такой учительницы Непейвода не отказался бы походить в учениках.

– Я бы все равно пошла на шум, – рассказывала между тем Ермишина. – Дежурных на этажах для экономии сократили, теперь с горничных за каждую мелочь спрашивают. Да и постояльцы наши, сами знаете… Но тут как раз закипел чайник – он у меня со свистком – и я побежала в подсобку. Когда вернулась, возле моего столика ждала девушка из седьмого номера. Она и сказала мне про Дыма.

– Дыма?

– Так мы звали Дымова в школе. Я сразу вызвала «скорую помощь», позвонила в милицию. Потом взяла аптечку, хотела перевязать ему голову, но не смогла, разнервничалась. С детства страшно боюсь крови. Позвала эту девушку, Эрику…

У переводчицы Эрики Тынсон, которую Непейвода по ее просьбе опросил сразу по прибытии в гостиницу, нервы были покрепче. Она показала, что примерно без четверти двенадцать хватилась своей сумочки и вспомнила, что забыла ее на стойке в баре. Сумочка действительно оказалась там. (Потом бармен подтвердил этот факт.) Возвращаясь в свой номер, Эрика услышала стон со стороны лестницы пожарного выхода, увидела Дымова и поняла, что дело неладно. Попросила горничную срочно вызвать «скорую».

Два гражданина, сидевшие в баре до двенадцати и, возможно, видевшие что-либо для следствия примечательное, оперуполномоченного Непейводу разговором не удостоили.

Первый, Евгений Брыкунов, по причине полного алкогольного «недоумения»: местный борзописец просто лыка не вязал.

Второй, немец Зигфрид Фрош, напротив, сразу протрезвел, когда Эрика перевела, что милиция хочет задать ему несколько вопросов, и согласился отвечать лишь в присутствии немецкого адвоката и генерального консула в Санкт-Петербурге.

Непейвода не представлял, как в этот час можно найти столь важных господ, и отложил опрос Фроша. Не хватало еще международного конфликта. Тем более что картина понемногу начала складываться. Помогла в этом оперуполномоченному не римская формула, а Всеволод Борисович Золтанов.

Невольно Непейвода проникся к нему уважением. Пил Золтанов, видимо, со всеми наравне – а ни в одном глазу. Запомнил, что происходило вечером, – и по времени, и по участникам. К тому же оказался сослуживцем потерпевшего – они вместе воевали в Афганистане.

– Дымов был моей постоянной болью, – ровным голосом, в котором, однако, угадывались нотки сдержанной скорби по боевому товарищу, сказал Золтанов. – Вернувшись «из-за речки», он долго пробыл в госпиталях, потом уволился, ну и… Это, знаете ли, случается со многими «афганцами». Инвалид, страдания не только нравственные, но и физические.

– Что вы имеете в виду? – спросил Непейвода.

– Употреблял.

Ответ был понятен, но Непейвода все же решил уточнить, ведь сейчас многие и наркотики употребляют;

– В смысле? Что употреблял конкретно?

– Конкретно мне трудно сказать, я же ему не наливал. Напротив, всегда при встречах урезонивал. Нельзя же так ронять честь офицера, правда? Но своими увещеваниями только настроил его против себя. Вот и сегодня… Вам еще никто не рассказывал об инциденте?

Непейвода пожал плечами.

– Тем лучше. Узнаете из первых уст. От имени Постоянной комиссии мэрии по спорту и международному туризму я предложил западногерманскому бизнесмену Шредеру достроить городской стадион, а затем взять его в аренду. Это повсеместная практика, ведь человек должен получать прибыль, раз вложил деньги. Дымов, бывший свидетелем разговора, усмотрел здесь какой-то криминал и начал скандалить. Потом они вместе со Шредером и переводчицей поднялись в номер.

– К Шредеру?

– Да, Наверное, еще усугубили. Мы тоже не удержались… – Золтанов со снисходительной улыбкой кивнул на не вязавшего лыка журналиста. – Если понадоблюсь, вот моя визитная карточка. Да и просто так заходите. В следующий уикэнд намечается экскурсия в Финляндию для работников мэрии. Вам одно место зарезервировать или два? Девушкой-то обзавелись в нашем городке?

Непейвода предательски покраснел.

– Могу познакомить. Подберем спортсменку-комсомолку. Не смущайтесь, дело житейское, – понимающе улыбнулся Всеволод Борисович. – Передавайте привет Павлову, Верховскому. Им, кстати, Дымов был знаком. Это в последнее время он чуток образумился, а прежде не раз его в милицию доставляли. Выпьет, упадет, а встать не может – протез…

Непейвода подумал, а не в подобном ли ключе развивались события и на этот раз? Он вспомнил один из главных вопросов пресловутой римской формулы: «Для чего?» – и пока не смог найти на него разумного ответа. Для чего покушаться на инвалида кому-либо из собравшейся в гостинице публики?