Всеволод Нестайко - Загадка старого клоуна

— Нет, Стёпа, если ты будешь таким неуверенным, то ничего не выйдет. Нужно перебороть себя. Нужно поверить и захотеть. Слышишь! — в голосе Чака было столько убежденности, что она передалась и мне.

— Ну, хорошо! Давайте! — сказал я и, подражая Чаку, взял его за руку. — В какой год отправимся?

— Наверно, в двухтысячный. Интересный же год. Третье тысячелетие начинается. Это же тебе в двухтысячном тридцать лет будет. Лучший возраст для взрослого человека. Время претворения мечты в жизнь, расцвета, бурления молодости и творческих взлетов. Прекрасный возраст. Давай!

— Давайте! — я сжал его руку, закрыл глаза, напрягая своё воображение, и…

Сперва возникла музыка. Бодрая, веселая, радостная и одновременно какая-то необычная — объёмная, стереофоническая и словно неземная: звуки лились как будто бы с неба, из далёких миров и отзывались в самом сердце, в каждой клеточке тела.

Потом я увидел, что сижу рядом с Чаком в ложе цирка. Причём, цирка какого-то незнакомого, в котором я еще никогда не бывал.

Гаснет в зале свет, прожектора освещают форганг. И появляется шпрехшталмейстер.

— Дорогие друзья! Уважаемые киевляне! — зычным цирковым голосом произносит он. — Поздравляю вас с новым, двухтысячным годом, годом! Сегодня мы открываем новый экспериментальный цирк «Левобережный». И открываем его премьерой праздничного циркового представления «Тайна скомороха Кияна». Впервые в мире в цирковом представлении используются голографические кинотрюки. Итак, начинаем! Музыка заиграла марш.

На какой миг у меня возникает мысль: «А почему я сижу в ложе? Почему я не арене или за кулисами, за форгангом.» Но развить эту мысль я не успеваю, начинается представление — и я забываю обо всем на свете.

Купол цирка вдруг раздвигается, открывая темное звездное небо. Звезды мерцают, перемигиваются, и внезапно одна звездочка срывается и летит, прочерчивая небо, увеличивается, увеличивается, падает на арену и превращается в клоуна в одежде скомороха (это, наверно, и есть скоморох Киян). Потом так же появляются на арене другие скоморохи, их много. Они начинают танцевать, исполняя разные акробатические трюки. Появляется скоморох с медведем, который тоже выполняет смешные трюки. Весело на арене.

Но вот на арену вылетают половцы на конях, гонятся за скоморохом Кияном, падают с коней, снова на ходу запрыгивая на них, Киян уворачивается, но половцы всё же хватают его, требуют от него что-то. Но друзья-скоморохи выручают Кияна, и он убегает… На минуту гаснет свет.

И снова срываются с неба звездочка, и летит, и падает на арену. И превращается в веселого чубатого запорожца. Появляются другие запорожцы, танцуют, состязаются в силе. Выезжает на арену воз, ставят их на воз, и один запорожец-богатырь поднимает на плечах воз вместе с волами.

А чубатый весельчак-запорожец шутит, всех веселит (это тот самый клоун, что был скоморохом).

Появляются двое монахов, они хотят что-то выманить у чубатого веселого запорожца, играют на разных инструментах (музыкальная эксцентрика), но он только смеется над ними. Монахи угрожают и пропадают. И тут на арену вылетают на конях татары с кривыми саблями. Начинается грандиозная пантомима-побоище. Запорожцы побеждают, прогоняют татар… И снова на минуту гаснет свет.

Срывается с неба звездочка и летит, падает на арену. И превращается в клоуна, в хромого клоуна Пьера. В руках у него кастрюля… Пьер показывает очень веселый номер.

И вдруг просто в небе появляется трапеция. На ней воздушная гимнастка Тереза. Оркестр играет старое меланхолическое танго.

А на арене уже артисты дореволюционного цирка в смешных полосатых трико. Начинается, как теперь говорят, представление-ретро, то есть пародия на представление старых времен.

Угрюмый клоун Рыжий Август сперва просит, потом, угрожая, вымогает что-то у клоуна Пьера. Пьер пожимает плечами — нет, говорит, у меня того, что ты просишь. Рыжий Август отходит недовольный.

Долговязый богач-меценат требует у управляющего цирка смертельный номер. Тот соглашается. Зовет Рыжего Августа. Говорит ему что-то, показывая на воздушную гимнастку. Рыжий Август исчезает.

На арене дикие звери. А над ними вверху воздушная гимнастка. Тереза выполняет головокружительные трюки на трапеции. И неожиданно трапеция обрывается, и Тереза летит вниз, на арену. Звери не трогают её, убегают с арены.

Клоун Пьер, другие артисты, Рыжий Август, управляющий цирком кидаются к Терезе.

Пьер всё понимает, бьёт Рыжего Августа, хватает за грудки управляющего. Появляется полиция, забирает Пьера…

И снова затмение. И вновь срываются с неба звёзды, много звезд… И становятся они красными звездами, и падая на арену, превращаются в краснозвездных всадников-щорсовцев.

Весело гарцуют на арене щорсовцы. И среди них — Пьер и Тереза. Пьер показывает каскад веселых номеров, которые символизируют победу добра над злом, свободы над неволей, победу народа над господами. И в этой победе — секрет оптимизма, секрет неистребимого юмора народного, вечности смеха и радости… Вспыхивает в зале свет. И зал взрывается аплодисментами.

— Хорошо! Спасибо тебе, Стёпа! — шепчет мне Чак.

И я поднимаюсь в своей ложе и кланяюсь. И только теперь вдруг догадываюсь, что это всё означает. Я вспоминаю, что я рабочий, токарь высшего разряда (как папа), работаю на заводе «Большевик» и в то же время увлекаюсь цирком (хотя клоун из меня и не вышел). И вот написал либретто циркового представления. Я — автор. Это моё первое произведение.

Но вот двери ложи открываются и в ложу врываются какие-то люди. Обнимают меня, целуют, дарят цветы.

— Ну, молодец! Ну, Степанян! Вот черт!

Я приглядываюсь и вдруг узнаю — да это же мои одноклассники: Игорь Дмитруха, Валера Галушкинский, Макаронина, Тося Рябошапка, Таня Верба, Туся Мороз… Но какие они неузнаваемо взрослые! У Игоря Дмитрухи усы. Лёня Монькин с бородой. А Валера Галушкинский лысый. Только Сапсокукоцкий и Кукуевицкий мало изменились, такие же небольшие, крепенькие, аккуратненькие. А девочки — просто красавицы. С таким прическами, в таких платьях — упасть можно.

И, даже не спрашивая их, я уже знаю, что Игорь Дмитруха работает старшим экономистом в тресте, который возглавляет Лёня Монькин. А Валера Галушкинский — инженер на «Арсенале». А Спасокукоцкий и Кукуевицкий — оба врачи, только Сапсокукоцкий — зубной, стоматолог, а Кукуевицкий — физиотерапевт, к тому же мастер спорта. Таня Верба — певица, солистка Киевского театра опереты (единственная, к слову, которая стала тем, кем мечтала в шестом классе), Тося Рябошапка — директор ресторана, Макаронина — учительница (кто бы подумал!), а Туся Мороз… Я смотрю на Туся Мороз и не могу вдруг вспомнить, кем же она работает. Я только вижу её глаза, которые улыбаются мне из-под очков, и сердце мой ёкает: в этих, темных, глубоких, как бездна, глазах светится что-то далекое и близкое, словно огонёк родной хаты на горизонте среди ночи…