Наталья Александрова - Африканская страсть

– Не знаю, будем считать, что инцидент исчерпан.

– Я заявление в милицию напишу, что на меня напали, зять номер машины запомнил! – сообщила Лиза. – Только о Татьяне я упоминать не буду, чтобы вас с Сашей не впутывать.

– Вот и хорошо, – согласилась Надежда, – вот и ладненько.

На прощание Лиза посоветовала ей на всякий случай сменить все замки и отключилась.

Надежда подумала немного и поняла, что нападение на Лизу – это результат их вчерашнего визита в центр «Вариант». Она быстро набрала номер собственной квартиры. На том конце долго не брали трубку, когда же послышался тихий голос Лены, Надежда быстро проговорила:

– Никуда не уходи, я еду. На звонки не отвечай, это опасно!

Она мигом собралась и вылетела из дому, даже не взглянув, что там поделывает кот.

Лена так долго не открывала дверь, что Надежда Николаевна всерьез забеспокоилась. Когда же она попыталась отпереть дверь своими ключами, оказалось, что с той стороны замок заблокирован, так что в квартиру никак не попасть. Когда Надежда уже окончательно потеряла терпение, дверь наконец распахнулась. Лена стояла на пороге очень бледная, с синими кругами под глазами, и в этих самых глазах, казавшихся очень большими, отражалось самое настоящее страдание.

– Что случилось? Ты не заболела? – встревожилась Надежда.

Лена в ответ вяло махнула рукой:

– Да нет, все в порядке, просто спала плохо.

Надежда Николаевна много лет проработала на режимном предприятии и на работу ходила строго ко времени. Чтобы успеть к восьми пятнадцати, учитывая постоянные сложности с общественным транспортом, ей нужно было вставать в половине седьмого. За неделю накапливался огромный недосып, который в выходные никак не ликвидируешь, хоть целый день спи. Таким образом, сон у Надежды всегда был отличный, засыпала она мгновенно, и слово «бессонница» никогда не входило в ее лексикон. Единственная проблема со сном, с которой она сталкивалась, – это мучения каждое утро, когда нужно было просыпаться. Бессонницей мучаются старушки, а молодая женщина спит плохо, только если она больна или на сердце у нее неспокойно.

– Ты точно не больна? – подозрительно осведомилась Надежда.

– Да нет, так, обычное женское недомогание… – Лена отвела глаза.

«Врет! – уверилась Надежда. – Что-то с ней вчера случилось. Ох, до чего же мне все это надоело!»

Здесь Надежда Николаевна снова покривила душой. Ситуация, конечно, не из приятных, учитывая нападение на Лизу, но, с другой стороны, жизнь ее в последнее время стала гораздо интереснее. Надежда удачно отмахнулась от мысли, что сказал бы на это ее муж, и приступила к Лене.

– Вот что, дорогая моя, наверное, у тебя просто давление понизилось. Вид у тебя, прямо скажу, не блестящий. А от пониженного давления только одно проверенное лекарство, по себе знаю, – плотный калорийный завтрак и чашка крепкого кофе со сливками.

– Я кофе со сливками не пью… – слабо отбивалась Лена.

– Я тоже! – согласилась Надежда. – Сливки жирные, это вредно, но иногда, в порядке исключения, можно! Вот как раз я ветчины по дороге купила, а что у тебя еще есть?

Она бодро полезла в холодильник, но он ничем ее не порадовал. Стояли там два стаканчика с обезжиренным йогуртом да одинокая коробочка с немецким плавленым сыром. Еще Надежде удалось отыскать два яйца из купленных ею самой неделю назад.

– Н-нда-а, – протянула она, – тут особо не разъешься. А я сегодня толком не завтракала, все некогда было. Ну ладно, обойдемся тем, что есть.

– Я мяса не ем, – пробормотала Лена.

– Я тоже! – с готовностью согласилась Надежда, ловко нарезая ветчину и аккуратно выкладывая ее на сковородку. – Но иногда можно. А в твоем случае даже нужно, потому что я собираюсь сообщить тебе, по выражению Гоголя, пренеприятнейшее известие: тебя, моя дорогая, ищут!

– Откуда вы знаете? – Лена непритворно испугалась, лицо ее посерело, и губы задрожали.

Надежда вылила в сковороду два взбитых яйца, добавила соль и перец, немного ароматных сушеных трав, убавила огонь и закрыла все крышкой. Пока готовился омлет, она заправила кофеварку и поставила на стол тарелки. Потом, покосившись на Лену, рассказала ей о звонке Лизы Самохваловой. Показалось Надежде или нет, что девушка, услышав про нападение на Лизу, еле заметно вздохнула с облегчением? Интересно, что бы это значило? Она боялась услышать что-то другое?

В полном молчании они съели омлет, и только тогда Надежда не утерпела:

– Ты хоть понимаешь, что это мы своим походом в «Вариант» так подставили Лизавету Ивановну? Стало быть, им отлично известно, кто ты. То есть они думают, что ты – Таня Белолобова… Кто мог знать, что Татьяна поедет в Петербург?

– Очень много людей, – Лена очнулась от задумчивости. – Татьяна этого не скрывала.

– А кто знал, что Татьяна собирается остановиться у Лизы?

– Сама Татьяна, – Лена горько усмехнулась, – еще я… а вообще-то, это тоже могли слышать люди, потому что она с работы звонила Лизавете Ивановне.

– Кто-то с твоей работы тоже в этом замешан, – протянула Надежда, – связан с «Вариантом», но нам это ничего не дает.

Лена уныло молчала, и Надежда понемногу начала раздражаться. В самом деле, что же это такое? Свалилась, можно сказать, как снег на голову, темнит, врет по мелочи, из-за нее Лиза чуть сотрясение мозга не заработала, а она молчит, как нерадивый студент на экзамене!

– Вот что, милая, – сказала Надежда, отставив пустую кофейную чашку, – давай так договоримся. Или ты сейчас же, немедленно, рассказываешь мне всю правду, и подробно, или я – тоже немедленно – выгоняю тебя из квартиры, и можешь катиться на все четыре стороны.

– Как? – вскричала Лена. – Вы серьезно?

– Как никогда! – строго ответила Надежда. – Сама посуди, зачем мне все это надо? Я человек в этом деле посторонний, до недавнего времени знать не знала ни тебя, ни Татьяну, даже с матерью ее не была знакома. Ты еще спасибо скажи, что я мужу ни о чем не говорю! Вот если он узнает, то живо в милицию обратится! Он у меня очень законопослушный человек!

– Хорошо, – голос у Лены предательски задрожал, – я все скажу, только не гоните. Мне идти некуда, и денег осталось – кот наплакал. Даже на обратный билет не хватит. И потом, что я там, в Зауральске, буду делать? Что я скажу в милиции? Ведь Таню, наверно, похоронили под моим именем…

– А зачем ты вообще потащилась в Петербург? – не выдержала Надежда. – Что ты здесь потеряла?

Лена поникла головой и подумала, что она потеряла в этом городе все, всю жизнь. И что все эти шесть лет она напрасно хорохорилась и надеялась, что ей удастся все забыть и стать нормальным человеком. Ничего не прошло, все чувства остались с ней. Любовь… Это не любовь, а какая-то пожизненная каторга…