Сергей Зверев - Крестный. Огонь по отморозкам

Передернув затвор и приготовив оружие к бою, Монин выставил в окно винтовку и оглядел обширную площадку перед зданием девятиэтажки.

На ней только что припарковался какой-то белый «жигуленок», встав в один ряд с другими автомашинами у девятиэтажки. Несколько человек вышли из здания, направляясь по своим делам.

Монин перевел перекрестие прицела на окна пятого этажа, где находилась редакция газеты «Горожанин».

Он знал, что кабинет директора выходит на улицу Капитанова и ему принадлежат два крайних окна, но они были закрыты жалюзи.

«Нет, – подумал про себя Монин, – ловить Крестного придется на этой площадке перед зданием. Впрочем, это не тяжелая задача, из-за загруженности площадки припаркованными машинами к входу на джипе не проедешь. А значит, они должны будут идти эти двадцать метров пешком. Никакая охрана не закроет его телами от пули, выпущенной с этой точки ведения огня».

Монин отпрянул от окуляра оптического прицела и, вынув дуло ружья из окна, положил его на плечо.

«Что ж, осталось только ждать, – снова подумал он. – Это самое тяжелое в моей работе. Ну, ничего, я терпеливый, и я дождусь тебя, Крестный…»

Монин следил за машиной Потапова уже три дня. Приказ на уничтожение Потапова поступил ему от Грибанова-старшего. Тот сказал Илье, что Крестный сумел взять их «на кукан» и грозится «сдать» вместе с их новым боссом и Левченко в прокуратуру.

Антон сообщил, что по информации, полученной от Левченко, Потапову удалось записать их разговор с ним, при этом он не исключал, что это не весь компромат на них, собранный людьми Потапова.

Горский дал команду на отстрел Крестного, так как считал, что с его устранением он сможет влиять на ситуацию, оказывая давление на прессу и прокуратуру.

Однако для Монина эти аргументы не имели очень большого значения. У него были свои счеты к Крестному.

Во-первых, Потапов угрожал самому факту существования романовской группировки, а Илья был неотъемлемой частью этой братвы.

А во-вторых, Монин понял, что это люди Потапова следили за ним и предупредили своего шефа у Щукинской бани о возможной опасности, заставив покинуть здание бани с черного хода. Монин чувствовал, что он тоже был «под колпаком» у Крестного. Это его страшно нервировало и задевало самолюбие. Он жаждал отомстить Потапову за это унижение.

Но был еще один момент, который подстегивал Монина в его желании убить Потапова. Это был его сон, один и тот же сон, преследовавший его из ночи в ночь. Невидимый человек преследовал Илью каждый раз, когда он выходил на дело, и мешал ему выстрелить в клиента. Это сводило его с ума, он просыпался в холодном поту и не мог заснуть снова.

Монин был уверен, что с ликвидацией Потапова это наваждение прекратится, он чувствовал это совершенно определенно, хотя даже сам себе не мог объяснить до конца, почему он так думает.

И сейчас, ожидая Крестного, Илья немного нервничал, для него это был решающий момент. От одного его выстрела зависело решение множества проблем, в том числе и касающихся его лично.

Но Монин не сомневался, что он не промахнется, он никогда не промахивался.

Черного цвета джип «Гранд-Чероки» подъехал к зданию редакции газеты «Горожанин» и остановился у обочины проезжей части.

Из машины один за другим выпрыгнули три телохранителя и, осмотревшись по сторонам, дали сигнал своему шефу, что тот может выходить из джипа.

Монин, молниеносно выставив дуло винтовки в окно, припал к окуляру оптического прицела. Большой палец его правой руки снял винтовку с предохранителя, а указательный нежно дотронулся до спускового крючка.

В перекрестие прицела было видно, как вышедший из джипа Потапов в плотном окружении телохранителей направился к дверям здания.

Монин поймал голову Потапова на прицел, но выстрелить не решался, поскольку периодически Потапова заслонял идущий сзади него телохранитель.

Монин недоумевал, почему до сих пор не открыли огонь его помощники, которые автоматным огнем должны были рассеять телохранителей, предоставив Илье сделать один точный выстрел. Но сделать его он хотел наверняка.

Вдруг, поддавшись какому-то странному, необъяснимому порыву, он резким движением перевел прицел в сторону и чуть вниз, направив его на вишневую «девятку», в которой сидели два его приятеля-киллера.

То, что он увидел там, поразило Монина до глубины души. Сквозь лобовое стекло ему было видно, что оба киллера лежат на своих сиденьях в неестественной позе – Борян уткнулся виском в боковое стекло, Леха сидел, свесив голову на грудь. У Монина не было ни малейшего сомнения в том, что они мертвы. Видимо, их убили выстрелами из бокового окна «девятки».

За спиной Монина скрипнула половица.

От этого звука Илью прошиб холодный пот, он резко развернулся, но не увидел никого. В» клетушке» было пусто. Монин так до конца и не мог осознать, что с ним происходит. Было ли это явью или наваждением.

Он с винтовкой в руках выскочил из комнаты, готовый выстрелить мгновенно по любому движущемуся существу или предмету на чердаке.

Его напряжение было так велико, что он не заметил, как за его спиной бесшумно повис вниз головой, зацепившись ногами за балку, Глеб Панкратов.

Монин лишь внезапно ощутил, как на его шее затянулась тонкая матерчатая удавка.

От такой неожиданности Илья растерялся и выронил оружие, которое, впрочем, в данной ситуации было малоэффективно.

Монин пытался, ухватившись за руки нападавшего, разжать их, но в этот момент его с силой потянули вверх, и он начал терять сознание от нехватки кислорода.

Монин открыл глаза и затуманенным взглядом посмотрел на сидящего перед ним на пустом ящике высокого, худощавого мужчину. В руке у него Илья сразу заметил пистолет с накрученным глушителем.

На вид мужчине было лет сорок, у него было морщинистое волевое лицо, его коротко подстриженные черные волосы покрыты сединой. Но больше всего Илью поразили глаза мужчины – небольшие, зеленого цвета, они горели каким-то странным, змеиным огнем.

– Ну что, очухался? – усмехнувшись, спросил Глеб, наблюдая, как Монин, приподнявшись на локте, потирает свободной рукой шею, на которой выступил багровый шрам.

– Так это ты меня во сне преследовал? – спросил Монин.

– Все намного хуже, – усмехнувшись, сказал Глеб, – я преследовал тебя наяву. Правда, я тебя чуть не упустил и этим самым подверг опасности своего друга. Но, слава богу, все хорошо закончилось.

– Я бы так не сказал, – бросив быстрый взгляд на Глеба, произнес Монин, – но как вы меня вычислили? В чем моя ошибка? Ведь я никогда еще не ошибался.

В голосе Монина чувствовались отчаяние и одновременно обида за то, что его обыграли.