Аркадий Неминов - Пять граммов бессмертия (сборник)

– Позвольте! – раздался голос прокурора. – Это голословное утверждение! У истца имеется ученая степень доктора наук, и вы не можете утверждать, что, работая в министерстве, он не занимался научной деятельностью!

– Вы абсолютно правы! – добродушно согласился Аронович. – Я вам больше скажу: у меня с собой протокол заседания ученого совета, из которого следует, что тема, по которой была защищена докторская диссертация, не имеет даже отдаленного отношения к той, что была освещена здесь, в этом зале. В деле на этот счет также имеются отзывы экспертов. Эта, с позволения сказать, диссертация, как оказалось, была защищена в очень узком кругу. Ученый совет, на рассмотрение которого была представлена эта работа, был в неполном составе, что отражает тот же протокол. И это уже само по себе является нарушением! Но, если быть до конца точным, – а я уж постарался в этом убедиться, то из всего этого неполного состава в действительности присутствовал всего лишь один человек! Уважаемому суду интересно, кто же эта персона, мужественно присутствовавшая на горе-защите? – Аронович с живым интересом посмотрел на хмурого судью и, не дождавшись от него ответа, продолжил: – Этим человеком был не кто иной, как тесть нашего уважаемого истца и его научный руководитель по совместительству! Как вы понимаете, это – незаконная защита, косвенно доказывающая несостоятельность господина Грошева как ученого! Допрос «мертвых душ», якобы присутствовавших на той защите, также приложен к делу.

В зале началось нечто невообразимое: гробовая тишина, воцарившаяся было во время выступления адвоката, в одночасье нарушилась гулом голосов, смехом и выкриками с места: «Позор!», «Мошенник!», «Долой!» и т. п.

– Попрошу зал успокоиться и вести себя подобающим образом, в противном случае заседание суда будет проходить закрытым порядком! – грозно прикрикнул судья, пожилой седовласый мужчина с изможденным лицом, облаченный в строгую черную мантию. – А вас, господин адвокат, попрошу не отвлекаться от сути искового заявления. Попрошу ближе к существу вопроса.

– И опять вы правы, ваша честь! Именно – существо вопроса! И я намерен доказать здесь, что вором интеллектуальной собственности является не мой подзащитный, а истец. Но, простите, я несколько забежал вперед. Продолжаю! – при этом адвокат театрально поклонился в сторону судьи, которого, судя по его недовольному выражению лица, это несколько покоробило.

– У меня здесь, – он выразительно постучал пухлым пальцем по своей аккуратной папочке, – должны были быть и материальные подтверждения моих слов, т. е. доказательства многолетнего труда моего подзащитного, но вот какое дело – их нет! – Аронович снова насладился паузой. – И нет их по той же банальной причине – краже! Да-да! У Колмогорова из квартиры пропали все вещдоки, напрямую связанные с этим делом, а именно: тетрадь профессора Осипова, полученная им в тот злосчастный вечер, когда его засекли институтские камеры слежения; целая папка с черновиками, отпечатанными на его принтере, доказывающие хода мыслей Колмогорова. Был выведен из строя ноутбук Колмогорова, в котором также имелись необходимые для судебного заседания доказательства. Возникает вопрос: кто и зачем лишил моего подзащитного такой доказательной базы? Ответ на этот вопрос напрашивается сам собой, но, как юрист, я не вправе бездоказательно озвучивать его!

Аронович был в своем репертуаре. Он не мог без театральщины! В этом он был весь. Но еще он был и знатоком своего дела и палку никогда не перегибал.

– Ваша честь, уважаемые господа, все, что я здесь привел, в пух и прах разбивает обвинения прокурора против моего подзащитного с точки зрения якобы похищенной им идеи. Собственно, если она и похищена или, правильнее будет сказать, использована, то отнюдь не у истца, а у его наставника профессора Осипова. Ко всему прочему, у меня на руках имеются результаты дактилоскопической экспертизы, проведенной после снятия отпечатков пальцев в двух помещениях института, а именно – в лаборатории и кабинете директора, включая и пресловутую папку с дипломной работой. Результаты таковы: отпечатков пальцев Колмогорова на папке не было, тогда как в других местах, включая ручки дверей директорского кабинета и лаборатории, они были, несмотря на то, что с тех пор прошло достаточно много времени. Согласитесь, было бы более чем странно, если бы Колмогоров беспрестанно снимал и надевал перчатки, как ненормальный. На пленке скрытой камеры также явственно видно, что он не пользовался данным предметом туалета. Другими словами, Колмогоров в ТОТ день вовсе не был в кабинете директора, поскольку был в ДРУГОМ кабинете. Это первое доказательство. Остается развенчать и второй пункт обвинения в факте самой кражи, как выразился уважаемый прокурор – «под покровом ночи». Справедливо возникает вопрос: если он не вор, тогда что же понадобилось ответчику в институте в столь неурочное время? И вот тут нам на помощь придут очевидцы этого события, а также те лица, которые напрямую посодействовали этому, с позволения сказать, вторжению в святая святых российской науки. Ничего, что я так витиевато? – Аронович вновь поклонился судье, которого явно раздражала эта его манера говорить.

Но адвокат был в своей стихии, и остановить его было нельзя.

– Я хочу пригласить в зал судебного заседания первого свидетеля по делу – Козырева Сергея Васильевича.

– Секретарь, пригласите Козырева, – устало обратился к помощнице судья.

Молодая секретарь своим зычным голосом прокричала в сторону двери:

– Приглашается свидетель Козырев.

Открылась дверь, и красный, как рак, здоровый молодой парень неуклюже прошествовал к стойке перед судьей. Он нервно огляделся, не зная, куда девать могучие руки и, найдя глазами улыбающегося адвоката, кивнул ему, как старому знакомому.

– Назовите свое имя, год рождения, род занятий, – монотонно произнес судья.

– Козырев я, Сергей Василич! Семьдесят второго года рождения, работаю охранником в институте… – он выжидающе посмотрел на судью.

– Господин адвокат, можете приступить к допросу вашего свидетеля.

– Благодарю, ваша честь! – толстячок вскочил с места и подошел к Козыреву. – Сергей Васильевич, – доброжелательно начал он, – что вы можете рассказать уважаемому суду о том вечере, когда вы видели господина Колмогорова?

– Ну, в общем, меня Зинка – жена моя – попросила, чтобы я открыл входную дверь в десять вечера, а сам, значит, спрятался где-нибудь поблизости, чтобы вот он, – кивнул Козырев в сторону поникшего головой Колмогорова, – прошел вовнутрь. Ну, я так и сделал!

– Очень интересно, – потер руки адвокат, – что же было дальше?