Наталия Соколовская - Литературная рабыня: будни и праздники

Мигель не стал ничего отрицать. Более того, он совсем не чувствовал себя виноватым. Когда Катя заявила, что расскажет обо всем его матери, он только равнодушно пожал плечами. А еще через два дня он пригласил ее в ресторан, и там, за ужином с фруктами и шампанским, сказал, что готов с ней развестись.

– Каталина, гуапа, – сказал Мигель, – мне кажется, что свой долг по отношению к тебе я выполнил. Я спас тебя, вывез из дикой России, я сделал тебя гражданкой прекрасной страны, ты научилась зарабатывать на жизнь, и ты была мне хорошей женой. Я обязуюсь выплачивать тебе некоторое ежемесячное содержание. Я не сомневаюсь, что ты справишься.

…Всю ночь Катя думала, что же с ней такое случилось. Взвешивала все плюсы и минусы и наконец решила, что плюсов больше. Во-первых, Мигеля она не любила. Во-вторых, Соледад страшно действовала ей на нервы. В-третьих, от тяжелой тетушки Хулии, которую надо было по нескольку раз в день таскать на себе в туалет, мыть и переодевать, у нее руки отваливались. В-четвертых… В-четвертых, у Кати появлялся шанс начать новую жизнь, скинув с себя гири, которые навесила на нее семья Мигеля Гарсия-и-Санчеса.

Сеньора Соледад, узнав о том, что брак ее сына распался, не выразила большого сожаления. Бесплодная и скрытная невестка давно раздражала ее. В глубине души Соледад надеялась, что ее сын опять женится и она успеет еще понянчить внуков. Катя знала об этом, но разочаровывать бывшую свекровь не стала.

Тетушка Хулия отсутствия Кати, кажется, вообще не заметила. Ее сознание меркло с катастрофической скоростью: уже давно из всех домочадцев она узнавала только «дорогого Че» на своих стенах.

Через три месяца она тихо скончалась в кресле-качалке у раскрытого окна, успев напоследок затянуться своим любимым «табако негро». Катя так и не поняла, что мешало тетушке Хулии сделать это несколькими годами раньше.

Скоро Катя въехала в крошечную квартирку на улице Двенадцати Депутаций. Мигель свое слово сдержал. Денег, которые он ей давал, хватало на оплату жилья, а то небольшое количество песет, которое еще оставалось, Катя откладывала «на черный день», наступивший гораздо раньше, чем она предполагала.

Все началось со скандального увольнения из колледжа.

Чтобы двигаться по жизни, женщине нужен мужчина. И в Испании это правило работало тогда, как нигде. То, что без мужской поддержки жизнь превратится в унылую бесперспективную борьбу за выживание, Катю предупреждали все ее здешние знакомые русские женщины. Нужен был пуэнте – мостик в будущее.

Мужчиной, который пал жертвой Катиных прозрачно-голубых глаз, стал преподаватель истории с ее работы. Собственно, работал он там давно. Но Катя, пока была женой Мигеля, никаких «стреляний глазками» себе не позволяла, ее фирменный элемент кокетства на время как бы атрофировался. Теперь переживший стресс организм «вспомнил все».

Преподавателю было чуть за сорок, он был жизнерадостен и легок на подъем. Вместе они провели несколько увлекательных бессонных уик-эндов в его маленьком домике в Пиренеях. Кстати, «домик в Пиренеях» есть почти у каждой барселонской семьи этого уровня и является едва ли не местным аналогом российских «шести соток».

Через полгода поездок в горы, посещения ресторанов и самых раскованных забав у нее дома Катя начала строить некоторые планы.

Однако в конце учебного года ее вызвал директор колледжа. В кабинете директора сидела дородная нервная матрона. Она протянула в сторону Кати руку с толстыми пальцами, на одном из которых, безымянном, сверкнуло почти вросшее в плоть обручальное кольцо, и гаркнула басом:

– Из-за этой мерзавки страдают мои дети! Ее специально заслали сюда коммунисты, чтобы разрушать испанские семьи!

На этом Катина работа в колледже закончилась.

С частными уроками дело тоже не заладилось. Вторая половина девяностых ознаменовалась наплывом русских эмигрантов, чьи профессиональные навыки оказались намного выше Катиных. К тому же, по странной закономерности, чем больше приезжало русских, тем меньшей популярностью они пользовались. И уже через два года Катя осталась без учеников.

Высокое, во всю стену окно Катиной квартиры выходило на крышу нижнего, четвертого этажа. Эту импровизированную террасу Катя особенно любила. Здесь умещались маленький столик, плетеное кресло и пальма в кадке. С террасы открывался вид на крыши окрестных домов. За неделю бесконечного сиденья в кресле Катя запомнила наизусть каждую. За эту неделю Катя приучила себя к мысли, что единственный выход, который у нее остался, чтобы не умереть с голоду, – это податься в прислуги. То есть она обречена была повторить унизительный путь Соледад и тысяч других женщин, приехавших однажды в эту страну. В противном случае оставалось только паковать чемоданы.

«Господи, но ведь и эта работа может дать шанс! – мысленно воскликнула Катя. – Господи, ну, пожалуйста!» И она снизу вверх просительно вскинула к небу свои прозрачно-голубые глаза с темным ободком вокруг радужки…

«Шанс», о котором просила Катя, не представлялся ей два года. Благородные испанские сеньоры, или их матери, очень редко оставляли своих мужей или зятьев наедине с хорошенькой прислугой. А если и оставляли, то толку от этого не было никакого: на короткую, ни к чему не обязывающую интрижку готов был всякий, но на большее…

Ни один здравомыслящий сеньор не стал бы затевать дорогостоящие хлопоты с разводом, разделом имущества и наследства ради того, что можно получить совершенно без всяких хлопот за ужин в ресторане или дешевенькое колечко на Рождество.

…Катя сидела в кафе на углу улицы Рамбла и площади Колумба, пила кофе и просматривала колонку объявлений о найме прислуги в газете «Вангуардия». Изредка она поднимала глаза на прохожих. Ей хотелось удостовериться, что на нее по-прежнему обращают внимание. Потом, довольная, она снова погружалась в изучение газеты.

Угадать, что кроется за лаконичными строками объявлений, было невозможно. И она выбрала одно наугад. Ей понравилось название улицы. Улица Жероны. И фамилия подателя заявления ей тоже понравилась. Сеньор Морено. Сальвадор Морено. Вечером она позвонила по указанному номеру.

На другой день, когда весьма импозантный седовласый сеньор открыл ей дверь, никаких глупостей с хлопаньем ресницами и стреляньем глазами Катя проделывать не стала. Ясно было, что этот номер здесь не пройдет. Катя была скромна и учтива. Сказала, что всю интересующую его информацию сеньор Морено может получить в агентстве, через которое она устраивается на работу.

В агентстве у Кати была хорошая репутация. За ней числилась только одна странность: она часто меняла клиентов, хотя у тех к ней никаких претензий не было. Поэтому, когда Катя пришла сообщить имя и адрес нового клиента, никто не удивился, и через два дня она приступила к исполнению обязанностей.