Наталья Евдокимова - Конец света

Странно, но мы никогда не мерзли в этом лесу, а ведь были одеты по-летнему. И мороз чувствовался, но был он какой-то не цепкий, как будто нас с Фетом окружал летний защитный слой. Удивительная штука – лес.

Мимо нас прошмыгнуло несколько новогодних зверьков. Они были ростом с чуть подросшего щенка. Разноцветные – красные, розовые, зеленые, синие, фиолетовые… Круглые, будто капли, и полупрозрачные. Если поймать такого зверька, сквозь него можно смотреть на лес, и лес окрашивался в другой цвет.

У зверьков нет рук и ног – они будто колобки. Передвигались прыжками и, касаясь земли, слегка приплющивались. Мы называли их каплями – на капли они больше всего похожи. Только желеобразные. Мордахи у них смешные, и корчить рожи они большие умельцы.

Всё дело в шапках. На каждом зверьке красовалась новогодняя шапка, которую нужно отобрать. А в ней-то и скрывались заветные кю. Но попадались и другие приятные вещи – те же брелоки, конфеты и мандаринки.

Розовые и оранжевые капли были самыми медленными, и шапку с них можно было снять на ходу. Да и сами они лезли на руки, как те же щенки. С шапками расставались охотно, но кю в их шапках находилось немного. Другое дело – зеленые и фиолетовые капли. Они убегали за деревья и прятались там – одну каплю приходилось ловить вдвоем. С некоторых мы срывали шапки на бегу, и они пытались догнать нас, чтобы, наверное, отомстить. Мы забирали шапочное добро и бежали дальше. Шапки бросали на снег. Когда мы убегали чуть подальше, капли возвращались к своим шапкам, и шапки незаметно вновь оказывались у них на головах. А в них вновь появлялись драгоценные кю.

С веток на нас сыпался искрящийся снег. Позвякивали новогодние игрушки. Кю с капель набиралось немного, но мы сегодня пришли вовсе не за этим. Просто было весело, вот и всё. Мы раз сто обежали лес и всё не могли остановиться. Когда ты в лесу, то совсем не чувствуешь усталости. Тебе не хочется есть, не хочется спать, а хочется бежать дальше.

– О! – крикнул Фет, вытряхивая содержимое шапки на снег. – Коробочка!

На снегу лежала довольно-таки большая коробка, синяя, перевязанная красной подарочной лентой. У нас перехватило дыхание. Приятно, черт возьми! Не каждый раз выпадают подарки! Хотя на самом деле внутри коробки могло оказаться что угодно. Может быть, золотой кю какой-нибудь высокой категории, может быть, простой брелок или даже… даже отвертка! Что угодно! Папа мой может оказаться в этой подарочной коробке, но с очень маленькой долей вероятности!

Фет загадочно заулыбался и стал двигать бровями вверх-вниз.

– Откроем? – спросил он, продолжая дергать бровями.

– Да ну… – сказал я. – Лучше сдать.

Сдать было выгоднее. В обменном магазине за коробку дали бы три кю. А если открыть ее, в ней, скорее всего, окажется безделушка стоимостью не больше полкю. Или что-нибудь ценное, но это такая редкость…

– Ностик! – стал умолять Фет. – Давай откроем! Интересно же! Разве тебе не интересно, Ностик?

Я замотал головой.

Фет заныл и стал прыгать на одной ноге. Так он, наверное, себя успокаивал.

– Ну Ностик! – не унимался он. – Откроем, пожалуйста!

Мимо нас безбоязненно скакали капли и корчили нам рожи.

– Мы заглянем только! – жалобно ныл Фет. – Одним глазочком! И всё!

– Хитрый, – сказал я. – Ты же знаешь, что коробка сразу исчезнет.

– А если чуть-чуть приоткрыть, совсем немного, может, и не исчезнет? Давай попробуем!

– Ты же знаешь, что исчезнет, – махнул я рукой. – Ладно уж, открывай. Что с вами, транжирами, поделаешь.

Фет стал развязывать ленточку, высунув от усердия язык, и приговаривал:

– Да, с нами, транжирами, всегда так.

Как только Фет раскрыл коробку, она исчезла, а вместо нее появились мандарины – штук десять. Мы радостно переглянулись. Конечно, это был не золотой кю и даже не бесполезный брелок. Их даже в магазин нельзя сдать. Просто мандарины очень вписывались в новогоднее настроение.

Усевшись под елкой, мы стали чистить мандарины. Их запах смешивался с запахом хвои. Чуть поодаль прыгали новогодние капли. Пробегали деловитые люди – группами и поодиночке. Чаще всего они шли дальше, в другой лес, по пути отбирая шапки у капель. Жизнь кипела, а мы смотрели на всё это, ели мандарины и дышали морозным воздухом, выдыхая пар.

Я закрыл глаза и глубоко вдохнул.

– Не хочу конца света. Зачем он нам?

– Будет другой мир, – выдал заученную фразу Фет. – Гораздо лучший, чем этот.

– Я не хочу лучший, Фет. Мне и здесь нравится.

– И мне нравится, – признался Фет. – Сколько мы здесь уже?

– Два года, – сказал я. – С прошлого конца света прошло два года.

Почему-то мы вместе посмотрели в сторону. И замолчали. Кто-то сидел под деревом вдалеке, обхватив колени руками. И оттуда, из-под густых еловых зарослей, на нас, прищурившись, смотрела Марийка.

Я хорошо помню прошлый конец света. Это было тоже зимой. Я не собирался его запоминать, а сейчас помню всё до мелочей. Был совсем обычный день. По предзнаменованиям, которые я замечал уже давно, конец света должен был наступить в ближайшее время. Но никогда не знаешь, в какой именно день это случится. Поэтому я был спокоен… Ничего особенного не делал – так же, как и в прежние дни, проснулся утром, прошмыгнул мимо спящих родителей. Успел заметить, что папа высунул ногу из-под одеяла, а на тумбочке лежала раскрытая книга. Было еще темно, я, не включая свет, ногой нащупал в коридоре обувь и вышел на морозный воздух.

Помню, как здорово запахло деревенским печным дымом. В носу защипали морозные иголки. На нашем крыльце сидел воробей и поглядывал на меня. Тогда ко мне закралось какое-то подозрение – вдруг конец света будет сегодня! – но я отогнал его подальше. Подумаешь, воробей на крыльце. Греется он, может.

В сумерках утра блестел новый снег. На нем виднелись витиеватые птичьи следы. Тропинку замело, и, как только я вышел, в ботинки сразу набился снег. Почему-то это было приятно. Я еще подумал мимоходом, какой замечательный нам достался мир. Хоть он и не простой. И как жалко с ним расставаться. Но новый мир будет, конечно, лучше…

Я прошел через наш двор к калитке, которая выходила прямо к дому Фета. Мы с ним познакомились как раз благодаря тому, что нам достались соседние дома. Это было еще в самом начале мира, когда жилье раздавалось в соответствии с количеством заработанных кю. Темное окно Фета было полузадернуто занавеской с ромбиками, а на заснеженном широком подоконнике сидел всё тот же воробей. Он чирикнул и упорхнул. Я поежился и постучал в окно. Фет – лежебока, и обычно его не добудишься. Я влез на подоконник, толкнул форточку. Осторожно присел, набрал в ладони снега, скомкал его и тихонько подбросил Фету на кровать. Тот заворочался, заныл, сбросил снежок с кровати, но не проснулся.