Люси Монтгомери - Энни из Грин Гейблз

– Ну, считайте, что молились вы не зря. Я сама приготовлю вам корзину.

– О, какая вы добрая, Марилла, дорогая! Я так вам обязана!

«Охая» и «ахая» Энни в восторге бросилась на шею к Марилле, целуя её в жёлтую щёку. Впервые детские губы коснулись Мариллиного лица. И вновь она остро ощутила прилив материнской нежности. В тайне она была очень довольна импульсивной лаской девочки и, возможно, именно поэтому сказала грубовато:

– Ну, ну, можете не утруждать себя поцелуями… Лучше бы были пунктуальной! Что касается науки кулинарии, я собираюсь преподать вам несколько уроков на днях. Но вы такая сорви-голова, Энни! Хоть бы вы стали поуравновешеннее и поспокойнее! Учитесь властвовать собою! И не останавливайтесь в процессе готовки. А то, знаю я вас, начнёте витать в мыслях над всем мирозданием! А теперь садитесь-ка за лоскутное одеяло, и до чая извольте обработать вот этот уголок!

– Не люблю рукоделие, – скорбно произнесла Энни, доставая небольшую рабочую корзинку и склоняясь над кучкой красных и белых лоскутков, издавая при этом тяжкий вздох. – Думаю, иногда шитьё и приносит удовольствие. Но в работе с лоскутными одеялами совершенно не требуется фантазии. Просто один шов сменяет другой, и никакого творчества! Но, конечно, лучше уж быть Энни, работающей за шитьём в Грин Гейблз, нежели Энни, вечно играющей за неимением никаких дел, в любом другом месте… Жаль только, что время за шитьём лоскутных одеял не пролетает так же быстро, как когда мы играем с Дианой! О, Марилла, как элегантно мы проводим вместе время! И постоянно работает воображение. Диана же немного другая, чем я. Знаете тот небольшой участок земли за ручьём, что пробегает между нашей фермой и фермой мистера Берри? Принадлежит он мистеру Уильяму Беллу. В одном из его уголков – маленький круг берёзок, – наиболее романтичное место из всех, виденных мною, Марилла. У нас с Дианой там есть свой домик для игры. мы называем его Домом Досуга. Правда, поэтично? Уж поверьте, над этим названием я долго ломала голову! Целую ночь провела без сна прежде, чем меня осенило! Диана немедленно пришла в восторг. Мы так элегантно всё создали в этом домике! Марилла, вы должны посмотреть его как-нибудь. У нас там есть кресла из валунов, покрытые мхом, а ещё – игрушечные полки между деревьев. На них у нас разложена вся посуда. Конечно, она вся битая, но ведь легче всего на свете представить, что она – целёхонька! Особенно красив осколочек той тарелки с жёлтыми и красными веточками плюща. Он украшает нашу гостиную, так же, как и Волшебное Стёклышко, которое Диана обнаружила в лесу позади их кухни, оно красиво, как сон! Оно всё радужное: по всей поверхности идут маленькие радуги, которые, может, ещё вырастут и станут большими «взрослыми» радугами?! Мама Дианы вспомнила, что это осколок подвесного фонаря, которым они пользовались в былые времена. Но куда интереснее представлять, что волшебницы и феи потеряли его, когда устраивали бал. Поэтому мы и назвали этот кусочек – Волшебным стёклышком. Мэтью собирается соорудить нам столик. А тот маленький круглый прудик, что у поля мистера Берри, мы назвали Чистотой Ивы. Это название я выудила из книжки, которую Диана дала мне почитать. Над нею, Марилла, я тоже так трепетала! У героини было пять возлюбленных. Мне бы и одного… хватило бы, наверное!.. Она слыла очень красивой женщиной и постоянно попадала в разные переделки… Она без причины могла упасть в обморок. Хотелось бы и мне поучиться этому, а вам, Марилла, не хотелось бы? Это так романтично! Но в действительности я такая здоровая, хотя и худая. Надеюсь в будущем пополнеть. Но, постойте-ка, Марилла, не кажется вам, что я уже поправляюсь? Каждое утро первым делом проверяю свои локти, не появились ли на них ямочки… У Дианы – новое платье с рукавами до локтей. Она оденет его на пикник. О, надеюсь, что в следующую среду погода будет ясной! Я не снесу разочарования, если что-то воспрепятствует моему появлению на пикнике! Ну, может, я и выживу, но печальный след в моём сердце сохранится навечно. Не имеет значения, даже если в последующие годы пикник в моей жизни будет сменяться пикником. Все эти сотни пикников не смогут сравниться с тем первым, единственным, который мне нельзя пропустить. Говорили, что предстоит катание на лодках по Озеру Сверкающих вод, и мы поедим мороженого! Никогда его не пробовала. Диана попыталась объяснить мне, какое оно, но, думаю, представить его себе невозможно.

– Энни, вы проговорили десять минут, – строго сказала Марилла. – Теперь, любопытства ради, давайте проверим, в состоянии ли вы помолчать в течение того же промежутка времени!

Энни немедленно замолчала. Но всю оставшуюся часть недели она провела в разговорах, мыслях и мечтах о пикнике. В субботу пошёл дождь, и она пришла в такое исступлённое состояние, как если он так бы шёл без остановки до среды. Марилла даже заставила её вшить дополнительно ещё несколько лоскутков в обрабатываемое одеяло, чтобы укрепить её нервы.

В воскресенье девочка призналась Марилле по пути из церкви домой, что у неё мурашки забегали по коже, когда пастор объявил с кафедры о предстоящем пикнике.

– По спине моей вверх и вниз распространялась дрожь, – взволнованно рассказывала Энни. – Я, в общем-то, до конца и не верила, что всё это – не игра воображения. Но уж когда пастор развеял все мои опасения, сделав сообщение, не поверить в реальность происходящего было нельзя!

– Вы слишком близко принимаете всё к сердцу, Энни, – вздохнула Марилла и добавила: – Боюсь, у вас впереди ещё столько разочарований, которые преподнесёт вам жизнь.

– Но, Марилла, половину удовольствия мы получаем от самого ожидания! – воскликнула девочка. – Даже если оно обманет тебя, всё равно мечту отобрать никто не сможет! Миссис Линд как-то сказала, что благословенны те, кто ничего не ждёт, ибо они не будут разочарованы. Но, думаю, лучше разочаровываться, чем ничего не ждать от жизни!

Как всегда, Марилла надела в церковь свою аметистовую брошь. Кощунством для неё было бы оставить её дома; это почти было бы равносильно тому, как если бы она забыла Библию или центы для пожертвований. Эта брошь была самой дорогой вещью из всех, которыми владела Марилла. Дядюшка-моряк подарил эту ценную вещицу матери Мариллы, а та завещала её дочери. Форму она имела овальную, и в ней, как в медальоне, хранилась материнская прядь волос. По краям этой броши старинной работы горели огнём превосходные аметисты. Марилла слабо разбиралась в драгоценных камнях, чтобы понимать их истинную цену. А они и в самом деле были хороши! Но она находила их красивыми, и ей всегда было приятно осознавать, что они светятся фиолетовым светом на её коричневом сатиновом платье, хотя она и не могла видеть брошь, приколотую высоко, почти около её шеи.