Илона Волынская - Конкурс неприятностей

Пороть. Как в старину, на конюшне. То есть подходящее место у нас уже есть. Стараясь сохранять полную невозмутимость, я притянул Сашку еще ближе к себе… И почуял ее запах: как всегда лошадей и прячущийся под ним другой, ее собственный… На мгновение голос в наушнике стал просто неясным шорохом, вроде шебуршания мухи на окне.

– О дает мужик! – хмыкнула Полинка. Мы с Сашей дернулись, покосились друг на друга… отвели глаза и постарались вслушаться в доносящиеся из наушника голоса.

– …страховкой, значит, интересуетесь, Светлана Викторовна… – издевательски протянул Администратор. – А пожарные эксперты сказали, что конюшню подожгли… Я вашу коррупционную схему насквозь вижу! – Администратор взвизгнул так, что у меня аж в ухе засвербело. – Отлично придумано: сами спалили, а страховку на ремонт теперь между собой распилите? Не выйдет! Страховала вас администрация, и деньги эти в городском бюджете нужнее!

– Вы… вы обвиняете меня в поджоге?! – в голосе завуча звучало такое крайнее изумление, что ясно было – такая идея даже не приходила ей в голову.

– А кого? Не меня же… – очень серьезно объявил Администратор… и вдруг у него вырвался короткий напряженный смешок.

– Неопытный еще. Шантажировать не умеет, нервничает, – с уверенностью дочки своего папы обронила Полина.

– Поджечь школу только вам выгодно, Светлана Викторовна! – донеслось из наушника.

– Вы такой мерзавец… что я даже не знаю, как это осмыслить! – Светлана Викторовна не возмущалась, она только удивлялась, точно не могла поверить, что слышит это наяву.

– Хотите свалить с больной головы на здоровую? – голос Администратора был исполнен укоризны – прям как у актера нашего ТЮЗа в роли строгого учителя, ругающего школьника за двойку. – Глядите, с чего все началось: вы отправляете на бойню одного коня – а возвращаетесь с тремя. Сразу понятно, что тут нечисто – или на перепродаже рассчитывали руки нагреть, или еще на чем. И вышло бы у вас все, да только не на такого напали! Не позволил я на баланс этих ваших незаконных лошадей взять, и не позволю, вот и выходит, что вы тут уже два месяца на территории государственной школы делаете свой частный бизнес: детишек там катаете и всяко разно…

– Что мы на пони и Даме зарабатывали, им даже на сено не хватало!

– Это вы так говорите! С вами, коррупционерами, дело известное: все вы бедные, несчастные, а потом глянешь – а сами по всем углам дворцов понастроили!

– Дворцы по углам – это сильно, – одобрила Полина.

– И детишки у вас соответствующие: то наркотиками балуются, то пропадают, а у одного так вообще полная сумка пистолетов!

– Он лазил в мою сумку! – я чуть не сверзился с короба.

– У тебя полная сумка пистолетов? – Сашка выронила наушник.

– А базука есть? – немедленно поинтересовалась Полинка.

– Это пневматика! Спортивная! – вызверился я. – У нас все пукалки еще с советских времен, а в городе один мужик есть, любое старье может в порядок привести. Я к нему должен вечером заехать!

Я собирался вопить и дальше, но Полинка властно вскинула руку, призывая к молчанию.

– А в свете этих пистолетов и змеи в конюшне совсем по-другому смотрятся! – важно вещал Администратор. – Террористическая организация!

– У тебя разрешение на пистолеты было? – шепотом, будто нас могли услышать, спросила Полина.

– Почему было? Есть! С печатью, как положено! В той же сумке, в кармашке лежит! – возмутился я.

– Ну точно – было, значит, – вздохнула Полинка. – Больше нету.

– Тогда и поджог конюшни логично выглядит! – продолжал распаляться административный мужик. – А под шумок незаконных лошадок сплавили, небось немаленькую сумму в карман положили и думаете, все шито-крыто? Только я все-е-е сфотографировал! Вот, вот они… все передам в компетентные органы!

– Ну хватит! – что-то грохнуло – по ходу, завуч приложила кулаком по столу. Ничего так у нее удар. – Что касается фотографий и компетентных органов… – раздался скрежет отодвигаемого стула, хлопнула дверца шкафа. – Вот это приказ насчет бедного Банни… – в голосе Светланы Викторовны проскользнул отголосок боли, а я явственно представил, как кривится Администратор. – Будто бы подписанный мной. Ксерокс. Оригинал со-о-овсем в другом месте. А вот заключение экспертизы, что моя подпись подделана. Тоже ксерокс. Выяснить, кто подделал, несложно, достаточно сличить почерк всех имеющих доступ к документам, а их не так много.

Дальше следовало мрачное, наполненное сопением молчание.

– Идем дальше, – теперь уже неприкрытое торжество слышалось в голосе Светланы Викторовны. – Что у нас здесь? А, копия чека из зоомагазина, где вы змей купили. И запись с их камер наблюдения: ваша физиономия прекрасно видна!

– Во дает наша Светлана! – рядом со мной восторженно ухнула Сашка. – Свое расследование провела!

– Светлана? Ха! – Полина обожгла Сашку взглядом. – Она до сих пор гадает, с чего вдруг зоомагазин прислал ей видео. Я попросила Катьку, а та уговорила брата провести массированный поиск через видеокамеры. Что бы вы без меня делали, лузеры!

– Надеялись, за несчастный случай сойдет? Всех окрестных ядовитых змей – включая тех, что у нас не водятся! – вдруг обуяло желание навестить нашу конюшню? – в голосе завуча яда было не меньше, чем у тех змей. – Оч-чень умно! Почти как с арабом… это ведь вы его из денника выпустили?

– Ты отдала Светлане запись, как он араба выпускает? – я пихнул Полинку локтем.

Та мотнула головой:

– Прямо в страховую отослала, – прошептала она, будто боясь, что те, кого мы подслушиваем, тоже могут нас услышать. – Хотя запись все равно официальным доказательством не считается. Мало ли с какой лошадью он там разговаривает.

Мы замолчали, потому что в наушниках снова раздался голос Светланы Викторовны:

– Ну а теперь вас, может быть, интересует, где оригиналы всех этих ксероксов? Вы тут компетентными органами грозились – так вы с ними скоро встретитесь, потому что вчера наша директриса передала все в прокуратуру! – фраза прозвучала как свист рассекающего воздух хлыста.

В кабинете повисла долгая, звенящая тишина…

– Хи-хи… – сказал Администратор… и вдруг зашелся хохотом, немножко деланым, немножко нарочитым, но буйным и радостным.

– Что вы клоуна строите? – процедила Светлана Викторовна.

– Не строю, а искренне веселюсь! – задорно объявил мужик. – Экспертизу она провела! Чек она нашла! Заявление она подала! Ты б хоть тыквой своей трухлявой подумала – лошадку на колбаску пустили, вот проблема! Кому это интересно?

– Почему вы мне тыкаете? – растерялась Светлана Викторовна.

– Потому что ты дура, – равнодушно бросил Администратор. – Вот это твое заявление в прокуратуру? – в наушнике раздался шелест бумаги и снова долгая, потрясенная пауза. – Тоже ксерокс, как ты любишь! – захихикал Администратор. – Не боись, оригинал так в прокуратуре и лежит. И еще десять лет лежать будет! – он опять захохотал. – Подумаешь, важность какая – лошадки! Тут борьба с коррупцией на миллионы долларов идет, а она со своими копеечными лошадьми лезет! – и снова хохот. – Вы против кого прете, курицы… не, кобылы тупые, ты и директриса твоя? Думаете, если я по незнанию… ну, пока не ориентировался, что тут к чему и как у вас на этих самых лошадях дела делаются… пару ошибочек совершил… так вам меня прихватить удастся? Да никто даже внимания не обратит, сколько б там ваша директриса с палкой своей по кабинетам ни ковыляла! И на ученичков ее бывших, и на поклонников… тоже мне, чемпионка! – даже не рассчитывайте! Не видать вам этой школы как своих ушей, ясно?