Илона Волынская - Конкурс неприятностей

Лидка уже гнала Топаза к ограде, Полинка на Симке сиганула следом. Задние копыта шарахнули по жерди, та задрожала, серая кобыла заржала от боли, но все-таки сумела опуститься на все четыре и следом за остальными скрылась в лесу. Я дал Арсеналу шенкель… Мгновение мне казалось, что мы летим – он над оградой, а я над ним, загребая ногами воздух. Земля ударила Арсеналу в копыта, его спина подалась подо мной, давая прочувствовать задницей весь рельеф позвонков! Жеребец грудью проломился сквозь кусты, и мы помчались догонять табун!

– Давай на дорогу! – Сашка наклоняется под хлещущими ветками. – А то сухожилия коням повредим!

Мы свернули за Бахтатом… и я понял, что сберечь сухожилия коням – это прекрасно, а вот выезжать из леса на дорогу – реально плохая идея! По дороге мчался тот самый новехонький джип… с гражданскими активистами. На мой вкус, даже слишком активными. Из распахнутых окон вырвался многоголосый торжествующий вой. Джип пронзительно загудел у бедного Арсенала под хвостом! Лошадь мне пугать?! Всех убью – один останусь!

Я выхватил из-за пояса пистолет, извернулся – я сейчас слечу на фиг! – вскинул руку… Алый блик прицела сверкнул в лобовое стекло – и я увидел перекошенную рожу нашего Администратора! В следующий миг он ударил по тормозам. Джип повело боком, он впилился багажником в зеленую поросль у дороги, взревел мотором, забуксовал колесами, рассыпая сухой грунт…

Я швырнул пистолет обратно в рюкзак, и сжал колени, высылая Арсенала в погоню за девчонками. На миг я забыл обо всем, любуясь своей девушкой: сильные ноги стискивают бока громадного жеребца, надетая поверх футболки ковбойка развевается, коса расплелась, и волосы реют на ветру, глаза сверкают… Она хоть видела, как я джип шуганул?

– Ты был потрясающий! – оглядываясь на меня, прокричала Саша.

Ура! Не зря старался!

– Я б тоже драпанула, если б на меня твой Мишка в темном лесу вылез! – проорала с другой стороны Полинка. – И пистолет тут ни при чем!

Тьфу, зараза ехидная!

– Они вернутся! – откликнулся я. Первый страх пройдет, сообразят, что пистолет у меня спортивный… и снова в погоню. – Только теперь вместе с ментами! Надо убираться!

– Тут мостик на нашу сторону залива! – прокричала Полинка. – Прямо к моему дому! Я по нему на велике езжу!

Бахтат забрал влево, мы оставили дорогу и, невольно сбиваясь на рысь, поскакали через изрытое, поросшее жесткой травой и редкими кустами поле к заливу.

– Только не ногой в яму, только не в яму… – точно заклинание, шептала Саша, беспокойно оглядываясь на лошадей. Я озирался назад. Мы проскакали вдоль берега…

– Этот мост? Совсем офигела?! – в ярости оглядываясь на Полинку, заорала Лида.

Мост был. Перекинутый в самом узком месте нашего заливчика, крепкий деревянный мостик другим концом упирался в отделанную кирпичом мини-набережную на другой стороне, за которой виднелись черепичные крыши дорогих домов… Только мостик этот был хорош для пешехода. Ну, для велосипедиста. И слишком узкий для коня, особенно такого громадного, как Бахтат!

– Я… Я не сообразила! Я привыкла… – забормотала Полинка, бледнея и растерянно озираясь. Впервые я видел самоуверенную малявку такой несчастной.

– Не сообразила она! Вот что бывает, когда малолеток слушаешь! К большому мосту, быстро! – рявкнула Лидка.

– Поздно!

Вдалеке луч солнца отразился от лобового стекла – джип вылетел из рощи, за ним с воем мчалась милицейская машина.

– Давай, Арсенал! – я наклонился к уху коня. – Мы с тобой уже такое делали!

Я дал шенкель… Арсенал на мгновение замер, по телу его прокатилась густая дрожь, уши испуганно стригли…

– Ты же чемпион! Давай им всем покажем! – я снова стиснул его бока коленями, мягко высылая вперед, он сделал один неуверенный шаг, второй… и вдруг ринулся в воду и поплыл, рассекая грудью гладь залива.

– На разгоряченной лошади! – взвыла сзади Сашка… потом я услышал плеск, фырканье… точно подводная лодка пронеслась – Бахтат проплыл мимо, ревниво покосился на Арсенала огромным темным глазом и вырвался вперед. Сашка плыла рядом, держась за холку. Арсенал наддал, на полкорпуса обходя вожака… и с изяществом балерины перебирая копытами по кирпичным ступеням набережной, вылез из воды на другой берег. Они взмывали из реки один за другим: Бахтат с рушащимися с него водопадами, Топаз, Симка и Димка с похожей на выстиранного мышонка Настей на спине.

В брызгах воды и грохоте копыт наш табун понесся к перегораживающему дорогу шлагбауму – лошади одна за другой перемахнули пустяковое препятствие.

– Куда?! Кто?! – из будки выметнулся охранник.

– Здрасьте, дядя Коль, я домой, а тетя Ася потом подъедет, ее ДПС задержала-а! – на прыжке прокричала Полинка…

Лошади галопом понеслись по тихой сонной улочке между дорогих домов, обитатели которых, заслышав грохот копыт, бросались… к наружным видеокамерам.

Полинка вырвалась вперед и вскинула руку с пультом. Цельнометаллические ворота в самом высоком и глухом заборе начали медленно отворяться.

Ворота плавно разъезжались: вот между ними появилась тонкая полосочка, вот она стала шире, еще шире… в проеме возник толстый, как бревно, пушистый рыжий кот. Одно краткое, точно застывшее мгновение кот пялился на нас круглыми, как фары, глазищами…

– Мря-а-а! – дикий вопль, хвост трубой, усы стоймя, шерсть дыбом – кот взмыл в воздух и растворился в пространстве.

Топаз проскочил ворота, мы ворвались за ним. Навстречу, как картина из рамы, распахнулся то ли садик, то ли парк, настолько ухоженный, что ему вполне удавалось притворяться диким. Никаких глянцевых, как из каталога, стриженых лужаек, зимой продуваемых всеми ветрами, а летом превращающихся в раскаленную сковородку. Тенистые деревья, кусты, островки нежных цветов, вроде бы без всякого порядка растущих среди травы… и коты. Скачут среди кустов, солидно шествуют по веткам, делая вид, что им вовсе не любопытно наше появление, плавным крадущимся шагом возникают из-под резной веранды…

Раздался пронзительный многоголосый лай, и из-за веранды вылетела собачья стая, разномастная настолько, что рябило в глазах: впереди несся породистый ротвейлер – смерть ворам, гроза бомжам! – а последней скакала типичная собачка Тяпа, хвостик бубликом. Стая, звонко лая, заметалась у коней под копытами.

– Теперь понятно: когда Полинка говорит – мой кот, надо спрашивать, какой из ста пятидесяти! – заворачивая Арсенала подальше от ротвейлера, проорал Мишка.

– И ничего не сто пятьдесят! – Полинка натянула поводья. – На самом деле всего десять котов и шесть собак! Ну, еще котята у Мурыськи и щенки у Толстухи, но они пока не считаются!