Константин Батюшков - Предслава и Добрыня

Сияющий меч висел при бедре героя, правая рука его: лежала на златой рукояти; но Предслава, слабая и вместе великодушная, Предслава бросилась в его объятия; горячие слезы текли из глаз ее, слезы любви, растворенные сердечною тоскою. Любовники долго безмолвствовали. Сама любов! запечатлевала стыдливые уста красавицы; вскоре слезы сладострастия заблистали, как перлы, на длинных ее ресницах, розы запылали на щеках, грудь, изнемогая под бременен любви, едва-едва волновалась, и прерывистый, томный вздох, подобно шептанию майского ветерка, засыпающего на цветах, вылетел из груди ее, вылетел… и замер на пламенных устах любовника.

Быстро мчится время на крылах счастия; любовь осыпает розами своих любимцев, но время прикосновением хладных крыл своих вскоре и самые розы сладострастия превращает в терны колючие! Все безмолвствовало в обители красавицы. Светильник, догорая, изредка бросал пламень свой… и она проснулась от очарования среди мрака бурной ночи. Напрасно витязь прижимал печальную к груди своей, напрасно пламенные уста его запечатлевали тихое, невольное роптание: рука ее трепетала в руке любовника, слезы лились обильными ручьями, и хладный ужас застудил последний пламень в крови печальной любовницы.

Наконец, горестный поцелуй прощания соединил на минуту души супругов. Красавица вырвалась из объятий витязя. Добрыня надвинул сияющий шелом свой, открыл двери терема, ведущие на длинные переходы… О ужас!., он увидел, при сомнительном блеске месяца, который едва мелькал сквозь облака, увидел ужасный призрак… вооруженного рыцаря! – и сердце его, незнакомое со страхом, затрепетало – не за себя, за красавицу. Предслава упала бездыханная на праг светлицы. Но меч уже сверкал в руке незнакомца, страшный голос его раздавался во мраке: «Вероломные, мщение и смерть!» Добрыня, лишенный щита и брони, вооруженный одним шлемом и острым мечом своим, тщетно отбивал удары; тайный враг нанес ему тяжелую рану, и кровь ударилась ручьями. Богатырь, пылая мщением, поднял меч свой обеими руками; незнакомец уклонился – удар упал на перилы; щепы и искры посыпались, столпы здания зашатались в основаниях, и сердце незнакомца исполнилось ужасом. Красавица, пробужденная от омрака, бросилась в объятия Добрыни; тщетно дрожащая рука ее удерживала его руку, тщетно слезы и рыдания умоляли соперника: ревность и мщение кипели в лютом его сердце. Он бросился на Добрыню, и витязь, прижав к окровавленной груди своей плачущую супругу, долго защищал ее мечом своим. От частых ударов его разбился шелом соперника, иверни падали с кольчуги, гибель его была неизбежна… Но правая нога изменяет несчастному Добрыне, он скользит по помосту, омоченному ручьями дождя и крови, несчастный падает, защищая красавицу, и хладный меч соперника трижды по самую рукоять впивается в его сердце.

Светильники, принесенные устрашенными девами, стекающимися из терема, осветили плачевное зрелище… Радмир (ибо это он был, сей незнакомец, завлеченный ревностию к терему Предславы), Радмир довершал свое мщение. Добрыня, плавая в крови своей, устремил последний, умирающий взор свой на красавицу; улыбка, печальная улыбка, потухла в очах его, и имя Предславы вместе с жизнию замерло на устах несчастного.

Нет ни жалоб, ни упрека в устах красавицы. Нет слез в очах ее. Хладна, как камень, безответна, как могила, она бросила печальный, умоляющий взор на притекшего Владимира, на отчаянную матерь и, прижав к нагой груди своей сердце супруга, пала бездыханна на оледенелый его труп… как лилия, сорванная дыханием непогод, как жертва, обреченная любви и неизбежному року.

Насилу досказал! —

Зимцерла – богиня зари и весны в древней славянской мифологии.

Царевна Анна – сестра греческих императоров Василия II и Константина VII, ставшая женою новгородского и киевского князя Владимира I (? – 1015).

Гридница – помещение для воинов-телохранителей древнерусских князей.

Известно по истории, что в княжение Владимира I находилось множество греков при его дворе. Скажем мимоходом, что мы не позволяли себе больших отступлений от истории, но просим читателя не забыть, что повесть не летопись. Здесь вымысел позволен. Относительно к басням: Rien n'est beau que le vrai, le vrai seul est aimable – принимается в другом значении. (Пер.: Только истинное прекрасно, любезна лишь истина. – франц.)

…отважного Кия… – согласно летописному преданию, Кий вместе с Щеком и Хоривом основал Киев и был первым его правителем.

Биармия – сказочная страна, воспетая в скандинавских сагах; древняя область на берегу Белого моря.

Стефан Угорский… – упоминание знатного венгерского рыцаря при дворе Владимира имеет историческое основание: один из венгерских королевичей был женат на дочери киевского князя Предславе.

Болгары были магометанского исповедания (В упомянутые времена болгары были по преимуществу христианами, однако в «Повести временных лет» за 858 год упоминается о крещении болгар (Повесть временных лет. М.-Л., 1950, с. 214), что, видимо, и дало основание для сказанного в повести.), но не все, ибо император Михаил, победив их, принудил принять христианскую веру (смотри Нестора). Они же разорили Арианополь, носивший в древности имя основателя своего Ореста (и об этом упоминает Нестор).

…Свенальд, воевода Владимиров… – возможно, анахронизм: древней русской истории был известен Свенальд (Свентеад), воевода князя Игоря.

Конечно – Царь-девица. Баснословный Термодон (или Фермодонт) – согласно греческим мифам – река, при впадении которой в Черное море находилась столица государства амазонок – Фемискара.

Тул – колчан.

Конь бога Световида имел дар пророчества. Смотри Мифологию славян г. Кайсарова. Мифология славян г. Кайсарова. – Книга А. С. Кайсарова (1782–1813) была издана впервые в 1804 г. на немецком языке («Versuch einer slavischen Mythologies», Hettingen, 1804), а затем в 1807 и 1810 г. в Москве под названием «Славянская и российская мифология».

Иверни – осколки.

Знич – бог огня в древнеславянской мифологии.