Ирина Наумова - Мальчик с пальчик и добрая мачеха

– Я радуюсь, – проворчал Юрик.

– Больше радуйся, выразительней, – велел жук.

– Я сильно радуюсь. Спасибо большое! Можно я уже выйду из угла?

– Нет, ты ещё не готов, – сказал жук. – Поверь, лягушонок, я забочусь о твоей же пользе. Что, кстати, за гадость у тебя в лапах?

Он вырвал у Юрика булавку и брезгливо выбросил в окно.

– Чтоб я больше ничего подобного у тебя не видел, – сказал он строго. – Надеюсь, ясно? Меня оскорбляет один вид этого предмета! Теперь можешь выходить из угла. И помни, мы ждём тебя к ужину.

С этими словами жук величественно удалился.

Юрик бросился на улицу и побежал вокруг пня-теремка, стараясь понять, где его окно. Наконец ему показалось, что он нашёл его, но вот булавки на земле не было. Он искал и искал, пробираясь сквозь молодую травку и лиловые фиалки. Всё напрасно: булавка исчезла. Теперь он остался без самого удобного оружия, да и мало ли для чего ещё могла пригодиться острая, длинная, похожая на шпагу булавка.

Солнце стояло высоко, оно давно высушило траву, и сейчас вокруг пня кипела бурная жизнь. Под ногами шныряли муравьи почти с ладонь величиной. Над головой с ужасным шелестом и треском пролетали бабочки. Одна из них попыталась сесть Юрику на голову. Вес у неё был немалый.

– Кыш, кыш! – Юрик замахал руками, прогоняя нахалку.

Бабочка отлетела на ближайшую травинку и обиженно пробормотала:

– Нет, ну что такое?! Почему он машет? Ветра, кажется, нет, а он качается и качается. Ты ведь не живой? – с надеждой спросила она Юрика.

– Конечно живой!

– Странно, я была уверена, что ты трава.

– Разве я похож на траву? – удивился Юрик. – Трава зелёная, а я… – Он задумался, посмотрел на свои руки и не очень уверенно сказал: – Розовый.

– Так ты клевер, что ли? – спросила бабочка. – Тот вроде поярче. А почему машешь этими, ну как вы их называете, листьями?

– Никакой я не клевер и это не листья, а руки! Я – человек, мальчик! Ты, наверное, мне тоже не поверишь? Никто почему-то не верит. Один говорит, что я лягушка, другой, что мышка, третий жуком считает. А я мальчик, понятно тебе? МАЛЬЧИК!

– Что ты орёшь? Я не глухая. Да, я не знаю такого растения и не стыжусь в этом признаться. Конечно, я учила ботанику, но, возможно, этот урок был мной пропущен по состоянию здоровья. Знаешь ли, – сказала бабочка доверительно, – я очень, очень слабенькая. Мне надо себя беречь, больше отдыхать и всё такое, но жизнь так жестока! Приходится самой добывать себе пропитание. Решительно никто не хочет понимать, какая я слабенькая, и кормить вкусненьким. – Она тяжело вздохнула. – Вот ты, например, не хочешь ли угостить меня нектаром?

– Я сам никогда не пробовал нектар и даже не знаю, как он выглядит, – признался Юрик.

– Послушай, растение, – зашептала бабочка, – ты ведь можешь передвигаться?

– Могу, – согласился Юрик.

– И ты, кажется, живёшь в этом пне?

– Да.

– Там у вас есть буфет, – ещё тише прошептала бабочка. – Так сходи и принеси мне сладенького. Я, знаешь ли, очень ослабела. И к тому же ты так грубо меня спихнул, что у меня до сих пор сердце стучит: тук-тук-тук, тук-тук-тук. Принеси, а я тебе дам послушать, как оно стучит, договорились?

– Я не знаю, – растерялся Юрик. – А вдруг мне не дадут?

– Ты, слабо-розовый клевер, иди, иди, а я подожду.

Бабочка сложила крылышки и начала умываться всеми шестью лапками.

– Я всегда перед едой умываюсь, – пояснила она.

Юрику ничего не оставалось делать, как отправиться на поиски буфета. Он вошёл в знакомую уже дверь в пне-теремке и огляделся.

– Где же здесь может быть буфет?

Он принюхался. Пахло деревом и вроде больше ничем. Надо было бы у кого-нибудь спросить, но вокруг никого не видно. Юрик решил идти прямо по коридору и открывать все двери подряд.

За первой дверью в углу маленькой комнаты лежал кто-то спелёнатый в белую ткань и не шевелился. Юрик подошёл поближе и тихонько постучал по тому месту, где, по его мнению, должно было находиться плечо.

– Извините, вы не знаете, где здесь буфет?

Но ему никто не ответил. Юрик задал свой вопрос погромче, но спелёнатое существо и не думало отвечать. Пришлось оставить его в покое и заглянуть в следующую дверь. Там вообще никого не оказалось, зато посередине комнаты была навалена целая гора разных зёрен.

– Ага, попался! Я так и знала, что ты попадёшься!

Юрику на плечо опустилась чья-то лапа. Он испуганно оглянулся и увидел мышь.

– Что же это ты тут вынюхиваешь? – спросила она сурово. – Охотишься за чужим добром?

– Я буфет ищу. Вы же сами меня пригласили!

– Это не буфет, а кладовая, и посторонним здесь делать нечего! – Мышь ещё больше нахмурилась.

Она развернула Юрика лицом к двери и выставила в коридор.

– Ишь какой шустрый! Не успел вселиться, а уже шныряешь по чужим кладовым. Видно, это порода такая вороватая. Был бы как другие: жук-дровосек, жук-носорог, жук-олень, а что это за жук-юрик? Скорее жук-шныряльщик, вот ты кто, – ворчала мышь, закрывая дверь кладовой на какие-то хитрые палочки и верёвочки.

– Вы мне покажете, где буфет? – робко спросил Юрик.

– Зачем это?

– Вы же взяли у меня булавку, а за это обещали накормить, – напомнил Юрик.

– Какую ещё булавку? – очень искренне удивилась мышь. – Ничего не знаю, не ведаю.

– Такую, помните, с голубой головкой.

– Ой, ну ты и придумщик! Я в глаза не видела голубой головки, да и тебя-то едва знаю. Ты, собственно, кто такой? Как здесь оказался?

Юрик совсем растерялся. Его ещё никогда так нахально не обманывали. «Вот Света бы знала, что делать, как ответить», – печально подумал он и вдруг понял, что соскучился по мачехе Свете.

Мышь тем временем повернулась к нему спиной и попыталась улизнуть, но навстречу ей по коридору из какой-то двери выскочила лягушка Василиса Мелентьевна.

– Какая встреча, – радостно проквакала она, – куда направляетесь?

– Я ищу буфет, – быстро сказал Юрик.

– Ну, так ты его почти нашёл! Я тоже туда иду, – сообщила лягушка. – Эй, подруга! – закричала она мыши, которая делала вид, что ничего не видит и не слышит, а внимательно изучает узоры на потолке.

Мышь ещё пристальней стала разглядывать потолок.

– Норушкина!!! – проорала лягушка изо всех сил прямо в розовое мышиное ухо. – Это фамилия у неё такая, просто смех, – объяснила она Юрику уже нормальным голосом.

– А? Что? – всполошилась мышь Норушкина.

– Совсем ты стала глухая, – печально вздохнула Лягушка Василиса. – Я говорю, пойдём в буфет, чайку выпьем.

– Ах, вы об этом? Я тут так замечталась, так замечталась, – стала оправдываться мышь Норушкина.

Лягушка Василиса с сожалением посмотрела на неё и распахнула ближайшую дверь.